Претенденты - Сергей Сизарев

– Но что-то случилось? – предположил Графен.

– Мы не были первой партией. Ранние «мельхиоры» уже поступили в войска и чиновничий аппарат… И похоже, они показали себя не так, как все ждали. Те «мельхиоры» могли договариваться и хранить данные обещания. Они могли составлять прочные взаимовыгодные альянсы практически со всеми – с обычными драконами, искинами, зверолюдьми и – о ужас! – с базовыми людьми. Мельхиоры стали конкурировать с обычными драконами и даже с верхушкой хеленмарской элиты – высшими постлюдьми штучной выделки, так называемыми «анхуманами». Хаяо Кодзима – он ведь стал в итоге анхуманом, хотя родился базовым человеком. Полностью потерял человечность, добровольно и бесповоротно… А мы были не такими. «Мельхиоры» напугали элиту, потому что взяли лучше из двух миров – социальность людей и эффективность драконов… И нас решили уничтожить. Отправить в биореактор… – Астра заскрипела зубами.

Графен взял её за руку, и она стиснула его громадную ладонь своими детскими пальцами – так, что ему стало больно, но он терпел её хватку.

– Ты не представляешь, как мы мечтали о новой жизни – после того, как закончится обучение, и нас распределят по нашим новым должностям. Мы мечтали, что вместе – рука об руку – победим Россию и все человеческие государства. Мы мечтали, как убьём тебя, Графен. Заманим в ловушку и убьём на камеру. Это будет наш триумф. Символ нашего превосходства… Но вместо этого из нашего уничтожения решили сделать шоу. Королевская битва – вот как они это назвали. Шоу в прайм-тайме по всем хеленмарским каналам. Якобы мы дали наше согласие. Но мы не давали. Они хотели показать всем, что драконы такие дешёвые, что Хелемар может себе позволить провести такую игру, где все умрут, кроме одного, самого лучшего – того, кто переживёт всех остальных.

– Вас заставили убивать друг друга?

– Да. Нас скинули в огромном комплексе, из которого не было выхода, и дали несколько часов. Всюду были камеры, а в нас были вставлены импланты, которые наказывали нас болью, если мы не убивали. Импланты даже могли убить, если кто-то отказывался убивать… Я не хотела убивать, говорила об этом по общему каналу, но меня быстро вышибли из чата. Я не понимала почему, но оказалось, ребята договорились, что из них выживу именно я.

– Почему ты?

– Я была любимицей выводка. Не лидером, а как бы душой всех нас… Они сражались друг с другом, тщательно избегая меня… Моя лучшая подруга умерла у меня на руках. Мой возлюбленный – он позволил мне себя убить, и, умирая, взял с меня слово – от имени всего выводка – он заклинал меня уничтожить Хеленмар. Я дала клятву.

– Тебя оставили в живых?

– Конечно. Им было наплевать на меня – драконы ведь не могут предать Хеленмар, это все знают. Тела братьев и сестёр отправили в биореактор, а меня, как победителя игры, повысили до майора и отправили в центр специальных операций. И я поняла, что мне делать. Ты ведь поможешь мне исполнить предсмертную волю моего выводка? Ты поможешь мне уничтожить Хеленмар?

– Да, – хриплым голосом ответил Графен.

– Спасибо, – прошептала Астра и прижалась к нему сильнее, сплетая свои руки с его руками: – Благословлён тот, кто получил любовь «мельхиора». Горе тому, кто получил его ненависть.

Устроившись поудобнее, она закрыла глаза и вскоре заснула. Графен освободился от её объятий и отнёс Астру на диван, прикрыв пледом. Он мог убить её сейчас, пока она спит – он знал это. И это избавило бы его от множества проблем. Девочка-дракон мирно посапывала – глаза под веками двигались, ей снился сон.

«Если бы у меня была дочь, я бы хотел, чтобы она была такой, как ты», внезапно подумалось Графену. Марфа подарила ему четырёх сыновей, но ни одной дочери. «Я не знаю, что со мной, но я знаю, что рад тому, что ты есть», – мысленно обратился он к спящей.

Потом вышел из квартиры и поехал домой – автопилот в машине был как никогда кстати.

Дома никого не оказалось – Марфа пошла не то на ток-шоу, не то на благотворительную акцию, а может, просто в церковь. Он не помнил. Сыновья, а с ними жили два младших, скорее всего были в училище – вечерами они ходили на рукопашный бой, пилотирование и стрельбу, в будни зачастую оставаясь ночевать в казарме – там у них были уютные капсульные боксы на четырёх человек, с кухней, душем и сортиром. Когда Графен сам был курсантом, ничего такого не было.

Александр достал из холодильника бутылку водки. Это была «Космодесантская особая» и, как и в случае пива, на этикетке тоже был изображён Графен – в скафандре с тяжёлым лазером в руках. Он держал водку на случай гостей-военных, старых сослуживцев, друзей суворовского детства. Графен принёс из кабинета фотографию своих ребят – когда все ещё были живы – четырнадцатилетние парни, отправлявшиеся на свою первую войну, которая для многих стала последней. Графен поставил снимок на стол и налил две рюмки водки – одну себе, другу – ребятам.

Выпил, поговорил с ними. Выпил ещё. Поднял глаза, и они остановились на красном углу. Взяв оттуда икону Иисуса Христа, он поставил её рядом с ребятами и налил третью рюмку – для Спасителя. Он не помнил, о чём говорил с Ним и с ними. Не помнил, как отрубился. Когда очнулся, было глубоко за полночь. Рюмка ребят была пуста. Рюмка Христа – тоже. Графен пошёл в спальню. Марфа спала. Раздевшись, Александр лёг рядом. Она пошевелилась во сне, сказала что-то непонятное. Поворочавшись немного, он вскоре тоже уснул.

Кандидат № 20:

Двое суток на трёх «жэ» давали о себе знать. Вколов Илье стимуляторы, дракон оттащила его в санитарный блок, чтобы он мог помыться, как только придёт в себя. Потом они пошли «в город». Место называлось Кубла Хаб и представляло собой цепочку пещер во льду, соединённых тоннелями. Титан был не лучшим местом, чтобы жить, но углеводороды текли тут реками, поэтому коммерческие поселения были не редкостью. Их владельцы обладали абсолютной властью и поощряли любую активность, даже самую сомнительную, лишь бы иметь процент.

– Тут вы меня и продадите? – поинтересовался Илья, едва они вышли из шлюза в длинный тоннель, освещённый лампами.

– Почему ты так решил?

– Раз вы ещё не убили меня, значит, надеетесь заработать.

– Я действительно надеюсь заработать, – подтвердила дракон. – Но не здесь и не сейчас, а в далёком будущем. Пока ты просто ходячий кусок мяса, мальчик.

– Меня зовут Илья.

– Можешь называть меня Ламией, – представилась дракон.

– Ламия? – Илья напряг память, вспоминая мифологию. – Значит, вы едите детей?

– Только непослушных, – ответила та, оскалившись, затем добавила: – Пойдём. Город дальше. Я голодна. Ты, думаю, тоже.

Дракон не обманула. Тоннель вывел их к сферической полости километрового диаметра, в которой раскинулся город-улей.

– Пещеры делали ядерными взрывами – прямо во льду, – сказала она, пока они шли к центру по тесным переулкам, образованным многоуровневой хаотичной застройкой, характерной для низкой гравитации. Весь город считался за один большой купол, с единой системой отопления и регенерации воздуха, так что тут не было капитальных зданий, только хлипкие постройки из пластика – мастерские, конторки, склады. Народу на улицах было мало – судя по тусклому освещению, сейчас был ночной цикл.