Нарты. Эпос осетинского народа - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

где хлев, а где покои.

Клянусь огнем, ни в море, ни на суше

Вам не найти вовек единодушья.

И лисья шкура вызовет лишь ссору,

Увидите вы сами это скоро.

Чтоб поняли меня вы хорошо,

Хочу я сделать опыт небольшой.

Воловью шкуру на ныхас доставлю,

Потом принять решение заставлю —

Плох принесенный дар или хорош

И сколько выйдет из него подошв.

А вы следите, как решит народ

И что из этого произойдет».

Вид принял он просительный и скромный,

Воловью шкуру вынес он из дома

И притащил к ныхасу, оглашая

Окрестность криком: «Просьба к вам большая!

Решите: шкура будет ли хорошей,

Смогу ль пар десять выкроить подошв я?»

Все стали шкуру встряхивать и мять.

Один старик народ стал укорять:

«Кто шкуру мнет, не разделив на части».

Другой: «Решить вопрос не в нашей власти».

Воскликнул третий: «Разве это шкура!»

«Ну и осел, — четвертый молвил хмуро. —

Из этой шкуры выкроишь три пары,

Коль поработать и с умом и с жаром».

И тут пошло. В нелепом, глупом споре

Один хвалил, другой пророчил горе.

А некоторые всё кричат истошно,

Что не скроить здесь и одной подошвы.

«А ну-ка, нарты, дай вам бог здоровья!

На шкуру становитесь-ка воловью!» —

Вскричал Сырдон, имея свой расчет,

И уместил на шкуре весь народ.

«Неправдою не загрязню уста.

О нарты, вот где ваша правота!

Ведь кто-то говорил еще недавно,

По жалкому уму козленку равный:

«Из шкуры той подошвы ни одной

Не выкроишь». А результат такой:

Не только поместились все на ней,

Еще осталось место для гостей.

Вот видите ли, добрые друзья,

Не оказался ли пророком я.

И если б вы искали здесь решенья,

По-прежнему терзали б вас сомненья

И кроме ссоры и жестокой злобы

Из этого не вышло ничего бы.

Так выберите лучше верных судей,

И долгий спор окончен скоро будет».

И выбрали они тут Алагаты,

Диго и Дыченага Биценаты,

Трех древних и почетных стариков,

Чтоб спор решили без обиняков.

Им так сказали: «Нам не сговориться,

Кому должна принадлежать лисица.

В нее пустили стрелы мы все трое.

Решенье ваше примем, как святое».

Старейшие тут вынесли решенье:

«Пусть каждый нам расскажет приключенье

Из прошлых дней, мятежных и кипучих.

И чей рассказ признаем мы за лучший,

Тот лисью шкуру и получит в дар».

Так вовремя потушен был пожар.

Совет хорош! Согласье нарты дали

И приключенья вскоре рассказали.

РАССКАЗ УРЫЗМАГА

«Однажды, выйдя на охоту, — так

Рассказ свой начал храбрый Урызмаг, —

Я обошел болота все и скалы,

Но зверя, как на зло, не повстречал я.

Земля как бы покрылась черным снегом,

Не находил пещеры для ночлега.

Но вот, бродя среди кромешной мглы,

Нащупал я расщелину скалы

И дверь глухую на ее изгибе.

Тогда не знал я, что иду на гибель.

«Эй, где хозяева, вскричал, скажите?

Охотнику вы двери отворите,

Коль не смутит вас, что ночной порой

Решился я тревожить ваш покой».

И вышла девушка, как солнца свет,

Виновница моих грядущих бед.

Меня с почетом в дом она ввела

И усадила тотчас у стола.

Ломился стол от кушаний и ронга.

Хозяйка мне прислуживала долго.

Я голод свой и жажду утолил,

И девушку я поблагодарил.

Убрав остатки со стола проворно,

Постель постлала в комнате просторной

И указала на нее рукой,

Сама же скрылась в комнате другой.

Я лег в постель, мечтая отдохнуть

И перед сном припомнить долгий путь.

Вдруг яркий свет в глаза ударил мне,

Не знал я, наяву или во сне.

Мне показалась радугою арка.

Не солнце ли послало мне подарок?

И, ослепленный ярким освещеньем,

Я на мгновенье впал в оцепененье,

Невиданному свету поражаясь,

Неслыханному чуду удивляясь.

О, где он, где живой источник света?

И вот дождался, наконец, ответа.

Увидел я, но все ж глазам не верил,

Что здесь же, рядом, в этой же пещере,

Красавица, волшебное созданье,

Как лепестки, срывала одеянья.

От теплого сверкающего тела

Все осветилось и посеребрело.

Когда одежда сброшена была,

Предстал источник света и тепла.

Не раз встречал я дивные черты,

Но не встречал подобной красоты:

Глаза ее прекрасные сияли

И, словно звезды, землю озаряли;

Ланиты, будто яблоки, пылали;

А зубы, словно жемчуга сверкали;

Как крылья ворона, был взлет бровей;

А косы — золотистый сноп лучей,

Что светом радужным ее облек,

Прекраснейшую, с головы до ног;

Она была небесных зорь нежней

И месяца лучистого ясней;

Казалось, Бардуагом был ей дан,

Лишь ей одной, как тополь, стройный стан;

А грудь ее — дыхание весны,

Белей сто крат жемчужной белизны.

Увидел я невиданное чудо,

И, растерявшись, потерял рассудок.

В глазах моих внезапно потемнело,

И чувствовал я, как слабеет тело,

И сердце, истекающее кровью,

Шептало мне: «Как быть с такой лдобовью?»

Я покорился радостной судьбе,

Красавица меня влекла к себе.

И в этот час я сделался смелей,

Дрожа всем телом, бросился я к ней.

Любовь одна лишь мной повелевала.

Но девушка, смущенная, сказала,

Меня окинув недовольным взором:

«Ужели не боишься ты позора?

Почетный гость, на нарта ты похож,

Но сам себя сейчас не узнаешь».

Я изгнан был, но не прошел мой хмель.

Ушел я злой, свалился на постель.

А сердце не могло найти покоя:

Красавицу я видел пред собою.

Сон навсегда мне изменил, казалось,

А сердце от отчаянья сжималось.

Презрев суровый нартовский обычай,

Поднялся я и к ней