Дело иллюзорной удачи - Эрл Стенли Гарднер

– Верно, – подтвердил тот.

Детектив усмехнулся:

– У этого парня хвосты, как у кометы Галлея.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, во-первых, за ним установлена грубая слежка. А в делеособой важности это означает и тонкую слежку по меньшей мере из двух, а то и изпяти человек.

– И твой человек осуществил тонкую слежку?

– Мои люди, – поправил Дрейк. – Я привлек двоих, дав имуказание сменяться и постоянно держать меня в курсе дела… Вот что я могу тебесказать, Перри. Этот парень знает, что за ним следят, и, думаю, ему известно,что в этом деле задействованы мои люди, хотя не очень уверен, потому что отаких вещах можно лишь догадываться. Но он, безусловно, знает, что за нимустановлена грубая слежка.

– Да, я это знаю, – подтвердил Мейсон.

– Он остановился в маленькой гостинице «Эксман». Этонебольшое здание, которое никак не соберутся снести. Оно зажато между двумядолгожителями. Скорее бы уж нашелся кто-нибудь, кто спроектировал бысовременное офисное здание, тогда весь квартал пошел бы под снос. Номера вгостинице «Эксман» особенно дешевые.

– Под каким же именем он зарегистрировался?

– Под фамилией Ньютон, хотя я сомневаюсь, что это егонастоящая фамилия.

– Он направился туда прямо из моего офиса?

– И все мои люди потопали за ним, – сообщил Дрейк. – Онзаметил по крайней мере одного из следящих, но он ни от кого не пытаетсяоторваться.

– Пол, с шантажистами я безжалостен, – напомнил Мейсон.

– А кто не безжалостен? – откликнулся тот.

– С ними я сделал бы даже то, что не укладывается в строгиерамки деловой этики.

– Когда имеешь дело с шантажистами, законы этикинеприменимы, – согласился Дрейк.

– К твоему сведению, этого человека зовут Колли-стер ДамонГидеон, он шантажист, и очень умный. А поскольку Гидеон только что вышел изфедеральной тюрьмы, его положение довольно уязвимо. Иначе он уже давно смешалбы меня с грязью. Я вынужден блефовать с ним, но мне приходится вести игру так,словно у меня четыре туза.

– Кого же он шантажирует?

– Меня.

– Тебя? – удивился Дрейк.

– Вот именно.

– Что, черт возьми, у него на тебя есть, Перри?

– У него ничего на меня нет, но он может наделать немалонеприятностей, если будет являться в мой офис каждый день.

– Ох-хо-хо, – отреагировал Дрейк. – Вот, оказывается, в чемдело! Полицейские детективы решат, что какой-то твой клиент приведет их кспрятанным деньгам?

– Точно, – подтвердил Мейсон. – Естественно, онизаинтересованы во всех, кто имеет дело с Гидеоном.

– А поскольку он заходил к тебе, интересы полиции теперьсосредоточились на тебе.

– Может быть, еще нет, – засомневался Мейсон, – но если онзачастит сюда, то, безусловно, так и будет. Вполне возможно, полиция решит, чтоя посредник.

Дрейк нахмурился:

– Он может поставить тебя в очень неприятное положение,Перри.

Мейсон кивнул.

– И, – продолжил Дрейк, – тут ты ничего не сможешь поделать.Если он захочет приходить к тебе в офис, ты его не остановишь, разве что подашьжалобу на то, что он пытается тебя шантажировать. Но этого ты не сделаешь,защищая интересы своих клиентов.

– Вот поэтому я и говорю, Пол, что, когда имеешь дело сшантажистом, все средства хороши.

– Ты имеешь в виду что-нибудь конкретное? – полюбопытствовалДрейк.

Мейсон кивнул:

– Ты можешь достать фотографии Гидеона?

– Конечно. Они есть в полицейских досье.

– А художника можешь найти?

– Художника? – удивился детектив.

– Полицейского художника, – пояснил Мейсон. – Мне нужнапарочка хороших, вполне похожих портретов Гидеона, выполненных так, словно онисоставлялись с чьих-то слов. Ты же знаешь, как это делается. Попросиполицейского художника выполнить портрет Гидеона с фотографии, и так, чтобы нанем безошибочно угадывался Гидеон, то есть был на него очень похож.

– А что потом? – заинтересовался Дрейк.

– Потом я дам ему возможность уйти от преследователей – какот грубой, так и от тонкой слежки, так что он будет предоставлен сам себе.

– А как ты собираешься это сделать?

– Я дам ему деньги. Да, да, я собираюсь дать ему деньги!

– Как только ты дашь ему деньги, начнется одностороннеедвижение, – предупредил Дрейк. – Это все равно что бросать их в крысиную нору.

Мейсон помотал головой и улыбнулся:

– Как только Гидеон оторвется от слежки, он автоматическилишится всех алиби, которые у него только могут быть.

– А потом?

– А потом я внезапно покажу ему этот рисунок и скажу, что онвыполнен полицейским художником с описания очевидца какого-нибудь налета,убийства или другого преступления, о котором он сможет прочесть в газетах.

– Он же поймет, что ты фабрикуешь против него обвинение, –засомневался Дрейк.

– Может быть, и поймет, только поделать ни черта не сможет,– усмехнулся Мейсон. – Слабое место мошенника, который привлекался к суду,заключается в том, что, как только он начинает отрицать свое участие впреступлении, ему тотчас же вспоминают его предыдущую судимость, что подвергаетсомнению все его показания.

– Но, – возразил Дрейк, – если он обратится в полицию, товыяснит, что рисунок сфабрикован, что в полицейских картотеках такого рисунканет…

– Думаешь, шантажист, бывший мошенник, с таким трудомоторвавшийся от слежки, пойдет в полицию и станет просить их проверитькартотеки?

Дрейк немного помолчал, потом рассмеялся:

– Ладно. Ты победил.

– Еще не победил, – возразил Мейсон, – но собираюсь прижатьэтого мягкого, вкрадчивого Гидеона к ногтю. Я предупредил его, что сшантажистами поступаю безжалостно.

– Все равно ты не имеешь права обвинить человека впреступлении, которого он не совершал, – не сдавался Дрейк.

– А я и не собираюсь это делать, – успокоил его Мейсон. – Ялишь хочу заставить его думать, будто фабрикую против него обвинение впреступлении, за которое он или попадет в газовую камеру, или проведет остатокжизни за решеткой. Есть только один способ разговора с шантажистом – этооборонительная позиция.