Иерихон - Басти Родригез-Иньюригарро

— Предпочту.

— У меня есть условия.

— Какая неожиданность.

— Сущая мелочь, личные просьбы. Экс-командор получил особый режим питания и две комнаты вместо одной. Я ещё ни о чём для себя не просил.

— Уверен, вам перепадает что-то из монастырских теплиц, не менее таинственных, чем лаборатории Совета, а занимаемое вами жильё вызывает зависть — по свидетельствам очевидцев.

— Да, благодаря монастырю Агломерация на мне сэкономила.

— Чего же вы хотите?

— Чтобы Совет отозвал «успокоительное».

— После вашей бурной переписки с гражданами это неизбежно. Авторитет Совета не рухнет, но вам этого не забудут.

— Поэтому у меня есть второе условие: я, члены моего отряда и присутствующая здесь гражданка Бенедикта должны проходить осмотр только у господина Сифея. Если нужно, я назову его номер, но, полагаю, вы понимаете, о ком речь.

— Пусть будет так, если его кандидатура вас устраивает. Это всё?

— Нет. Я хочу иметь доступ к базе удалённых.

— Зачем? — господин Мариус поднял безволосые брови. — Обычная причина удаления из базы занятости — смерть гражданина. Отставка предусмотрена лишь для таких, как вы или я. Номера там хранятся тридцать дней, иначе база превратится в кодовый некрополь. На что вам данные покойников этого месяца?

— Мы оба знаем, что смерть — самая распространённая причина, но не единственная.

Господин Мариус посмотрел на командора странно, даже сочувственно.

— Хорошо. Пустите меня за ваш пункт связи и дайте лист бумаги.

Кампари освободил кресло и подвинул к господину Мариусу ручку.

«Не хочу отчитывать вас в присутствии стоящих нижу по рангу», глава Отдела писал быстро, без лишнего нажима, с неожиданно вычурными, залихватскими росчерками, «За то, что вы натворили, лишают должности и назначают психиатрическое обследование. Спишем инцидент на вспыльчивость и неверное понимание ситуации, но не думайте, что это станет правилом».

Командор пробежал записку глазами и посмотрел в экран. База удалённых была открыта.

— Полагаю, теперь я могу забрать госпожу Валентину и доктора Фидо.

— Забирайте, — Кампари махнул рукой, другой ладонью сминая лист.

— Было крайне любопытно увидеть вас во всей красе, командор, — Дик нарушила молчание.

Кампари сел на край стола и поднял ворот сюртука. Его знобило.

— Считаешь, переговоры провалены?

— Я имела ввиду избиение. Тебе плохо?

Он откинулся на спину и вкратце изложил ей события ночи, потом усмехнулся:

— Теперь тебя не так прельщает идея реальной власти в моих руках?

— Думаешь, меня смутил сломанный нос медика или разбитый висок контролёрши? С ними по-другому нельзя.

— Когда они решат, что по-другому нельзя с нами, мы не обрадуемся.

— Правда мне показалось, что контролёрша не особо сопротивлялась.

— Так ещё хуже, — Кампари прикрыл глаза, но через несколько секунд вскочил. — База удалённых. Господин Мариус сказал, что я напряг медиков, поэтому и получил двойную дозу. Но зачем подвергать «эксперименту» всё население? Испугались одной отклонённой повестки и через три месяца взялись за поголовные допросы? Странно. Вот если твой случай не был единичным…

База действительно напоминала некрополь: тысячи номеров, напротив каждого — «Скончался такого-то числа». Скрыть мертвецов. Что-нибудь останется?

— Вызови мой отряд, — процедил Кампари через несколько минут. — В полном составе.

В кабинет ввалились шестнадцать юношей: руки активно жестикулировали, голоса на разные лады повторяли: «Здрасьте, командор, привет, Дик, а мы уже заждались».

— Все были здесь? — удивился Кампари. — Ещё восьми нет!

— Так после вашего Отчёта прилетели как ошпаренные, — засмеялся Феликс, самый высокий и мускулистый в компании.

— Во-первых, поздравляю с новыми привилегиями.

Минуя подробности, Кампари рассказал о договорённостях с главой Отдела Внутреннего Контроля. Армия взорвалась улюлюканьем, но быстро затихла.

— Чем вы недовольны? — вкрадчиво спросил белокурый Фестус.

— Что мы сделали, командор? — тут же обеспокоился Клемент.

— Скорей, что мы не сделали, — вздохнул Кампари. — Все к экрану.

Они сгруппировались за его спиной.

— Знакомьтесь: база удалённых. Покойников я уже убрал. Осталась почти сотня номеров. И это всего за месяц. Почему номер живого человека исчезает из базы занятости? За что гражданина можно уволить и лишить всех прав?

— За преступление, — наперебой вступили шестнадцать голосов. — За убийство, насилие или кражу. Если прям цитировать правила, то за контакт с враждебными государствами, — тут раздались смешки. — За несанкционированное исследование природы барьера.

— За убийство или насилие полагается смертная казнь, а не увольнение, — прошипел Кампари. — За остальное — тем более, как бы забавно это ни звучало. Ещё версии?

— За неисполнение долга или служебных обязательств.

— А теперь включили воображение. В Агломерации не бывает некомпетентных кодировщиков, воспитателей, экологов, инженеров, агрономов или, прости господи, пищевых курьеров. Человека подгоняют под рабочее место от полугода до четырёх лет, и вдруг он оказывается не в состоянии исполнять обязанности. С какой стати?

— Может, он не хочет? — ехидно подала голос Дик.

— До какой степени не хочет? — Кампари не разделил её ухмылки. — Ты мечтала ежедневно отмораживать руки и мотаться по Линиям с тележкой? Или я в двадцать лет хотел таскаться в Центр? Но мне доступно объяснили: кто не работает — тот не человек. Потерей работы пугают с интерната. До какого предела нужно дойти, чтобы при таком раскладе перестать справляться с нелюбимым делом?

— Тут не могут быть все как Дик. Много мужских имён.

— По-вашему, Медицинский Совет только и думает о том, как бы кого-нибудь оплодотворить?! — взорвался Кампари. — Здесь перенаселение. Младенцы нужны только затем, чтобы через полвека Агломерация не состояла исключительно из стариков.

— Тогда что не так с этими?

— А слухи не ходят? В масштабах Агломерации сотня — ничто, но потеря работы — событие, повергающее в трепет всё живое в радиусе десяти километров. Для чего я поощряю ваши опоздания по утрам? Для чего распускаю по вечерам?

— Хотите сказать, мы мало общаемся с плебеями?

Кампари обернулся, чтобы определить, кого занесло, и поймал знакомый взгляд Дик: «Одно из твоих тёмных словечек, или я не понимаю, потому что не ходила в старшую школу?».

— Вернитесь в прежнее положение, а то я шею сверну.