Вкус одержимости - Елена Лабрус

— Могут, — он наклонился и слегка приподнял моё лицо за подбородок, как тогда, когда просил показать язык. Но сейчас заставил посмотреть на себя.

Я задохнулась от этого взгляда. Тёмного. Прямого. Властного. Словно заглянувшего глубже, намного глубже, чем внутрь меня. В самые далёкие, самые потаённые уголки, в которых я скрывала… Святая инквизиция! Чего я там только ни скрывала! Не у одного Алана Арье есть секреты.

— Но они не вернутся, — коснулось меня его дыхание.

Я вспомнила, что надо дышать, только когда он меня отпустил. 

Щёлкнула дистанционка. А когда экран загорелся, обращая на меня внимания не больше чем на валяющуюся на полу шкуру, господин Неожиданность налил себе вина.

Сделал глоток, переключая каналы.

Тёплый от его руки пульт лёг в мою руку, когда на экране замелькала заставка местных новостей.

— Вы уходите?! — обернулась я вслед его спине.

Наверное, нежелание оставаться одной слишком явно прозвучало в моём голосе.

Он остановился. Озадаченно развернулся.

— А ты хочешь, чтобы я остался?

— Ну-у-у, если мне что-нибудь понадобится, или опять закружится голова, или… — мямлила я под немигающим взглядом, по которому ни черта было не понять.

Он удивлён? Польщён? Заинтригован?

— Ты не ответила, — перебил он.

— Хочу, — кивнула я.

Стиснув зубы до играющих желваков, он кивнул в ответ, давая понять, что меня услышал, что ничуть не прояснило для меня его реакцию, только ещё больше запутало.

— Мне надо кое-что сделать, я буду занят, — он посмотрел на часы. — Но вернусь, чтобы поставить тебе укол. Только не подумай, что я отчитываюсь, — опасно сверкнули его глаза.

— Нет, нет, я ничего такого не подумала, — вспыхнула я, словно обожжённая его взглядом спичка.

Заинтригован? Ха! Да он возмущён, как я вообще посмела к нему обратиться. 

Всё, всё, остыньте, господин Дракон. Я всё поняла, не надо мне каждый раз напоминать, что от меня легко может остаться кучка пепла. Что я в этом доме случайная гостья и доставляю Его Великому Социофобству уйму хлопот. Что вы снизошли до объяснений, даже до некоторой откровенности, но не собираетесь пускать меня в свою жизнь. Не надо пучить на меня глаза как жареный карась. Не волнуйтесь, я не собираюсь задерживаться и нарушать ваше одинокое одиночество. Упивайтесь им сколько влезет!

— Если я тебе понадоблюсь, мой номер есть в записной книге.  

ЧТО?! Задохнулась я. А он как ни в чём ни бывало подошёл к столу.

— Просто нажми вот на эту кнопку, — небрежно ткнул в лежащий телефон.

Глупенькое сердечко ушло в пятки, когда в кармане его брюк раздался гудок.

— Но как вы…

Он сбросил звонок и смерил меня взглядом, каким обычно награждают непроходимых тупиц, не способных отличить луну от задницы.

— Просто на будущее: поставь на телефон хоть простенький, но всё же пароль.

Подлил себе вина. И ушёл, держа в руке бокал.

Он знает?

Дерьмо! Он всё обо мне знает.

Кусая губу, я переживала весь выпуск новостей.

Сама себя успокаивала: да какое ему дело до моих секретов. Подумаешь, заглянул из любопытства, пока я спала. Я, например, тоже заглянула в интернет, даже после того, как спасалась бегством. А он имел право знать обо мне больше: он меня всё же в свой дом принёс, а не куда-то там. Но обо мне в интернетах не пишут, а кто может рассказать о человеке больше, чем его телефон? Который он кстати, заодно и зарядил.

Но меня беспокоило не то, что он в принципе полазил в моём телефоне — нет в моей жизни ничего интересного или познавательного. Да и особых секретов, кроме… одной маленькой постыдной тайны, что скрывал сайт, где лежали мои фотографии.

Нет, нет, вряд ли он стал бы лезть так далеко и заглядывать в каждую папку, уговаривала я себя.  Вряд ли его заинтересовал бы сайт с логотипом сердечком.

И душа тут же сбегала в пятки: у этого сайта такое говорящее название, что трудно не догадаться. Не «Порнхаб», конечно, но всё же.

А потом я злилась и оправдывалась, словно он уже поймал меня с поличным. В конце концов, я взрослый человек! Я давно совершеннолетняя! Что хочу, то и делаю со своим телом! И, сложив руки на груди, дулась.

Только читать оставшиеся сообщения на том сайте всё же не торопилась.

Может мне вообще всё удалить? Раз это меня настолько напрягает. Раз я боюсь, что кто-то узнает, пусть даже чёртов Алан Арье, до которого мне нет никакого дела. Раз я чувствую себя…

Господи, да шлюхой! Как я ещё могу себя чувствовать! Самой настоящей шлюхой.

Справедливости ради, у меня уже есть отличное предложение, на которое я ответила, и мы обменялись контактами вне сайта. Зачем мне другие? Этого достаточно. Для выполнения моего плана — более чем. А ещё Валентин, как он представился, написал, что какую бы сумму мне ни назвали, он даст больше. И когда мне назвали — дал. Так что сайт мне, можно сказать, больше и не нужен. Вот только надо ответить Вале, что я согласна.

Я тяжело вздохнула. Я же согласна?   

Но вместо этого снова залезла в Гугл.

Какая же она была красивая! Его жена.

Я смотрела на фото Киры Арно, и чувство собственной неполноценности грызло маленьким червячком. Да, именно такую женщину и мог любить до самоотречения граф Арье. Ради такой мог бы, наверное, и умереть. Или убить.

 Её сбили на том же проклятом участке дороги, где меня преследовали чёртовы отморозки. Между «Пит-Стопом» и просёлочной дорогой, куда меня вынудили свернуть.

Семнадцатого июля, Кире исполнилось бы тридцать лет. А десятого её не стало.

Здравствуй, грусть! Ровно через неделю вторая годовщина её смерти.

Зажав телефон в руке, я задумчиво уставилась в телевизор.

Ни в выпуске новостей, ни в хронике происшествий, не упомянули ни о чём, что могло быть связано со мной. Меня не искали. Ни одного из трёх парней — тоже.

Словно упавший в воду камень булькнул, но никто не заметил даже кругов на воде. О чём говорить? Никого не убили, не изнасиловали, не выпотрошили. Мир понёсся дальше, словно стая шакалов в поисках какой-нибудь падали, грязи, сенсации. А эти ублюдки, наверное, как ни в чём ни бывало вернулись по домам, иначе хоть одного из них наверняка бы хватились.

Вот только что означала фраза Алана: «Они не вернутся»?

Он их припугнул? Сделал отеческое внушение? Как он вообще с ними справился?  Чёрт, я даже не спросила. Другой вопрос: а он бы мне ответил?

Святая инквизиция! Дай мне силы поправиться и всё это забыть!

Нет, сначала дай мне силы хотя бы дойти до туалета.