Осколок моего сердца - Алафер Берк

— Притом дважды? — скептически спросил Алекс. — Он случайно ударил человека ножом два раза?

Лео покачал головой.

— Поэтому-то я и сказал, что это была первая версия его признания. Я сразу понял, что это фуфло. И у Гантера при этом был такой самодовольный вид, когда я выходил из комнаты, он почти что улыбался, как бы говоря: попробуй опровергни мою версию событий. Ты видела интервью, которые Гантер давал всем этим льстивым телеведущим? Он бы ни за что не согласился ответить на вопросы настоящего журналиста или человека, разбирающегося в криминалистике. Теперь он звезда шоу-бизнеса. Он и тогда был таким же высокомерным, как сейчас.

— В посвященном ему биографическом очерке, напечатанном в журнале «Вэнити фэр», его назвали обезоруживающе обаятельным, — заметила Лори.

— И он это знает, — подхватил Лео. — Благодаря этому самому обаянию и своему уму он и получил возможность бесплатно закончить престижную подготовительную частную школу-интернат и поучиться в Вассаре.

— Наверное, тут ему помогли и его лживые утверждения о том, что он сирота, — добавила Лори.

Готовясь к суду, Лео и другие детективы обнаружили, что под харизматичным фасадом у Гантера имелась и темная сторона. Он был внутренне закомплексован, манипулировал людьми, чтобы иметь доступ в высшие круги и затем красть ценные вещи у тех, у кого он бывал, и при этом лгал насчет своих происхождения и биографических данных. Преподаватели, учившие его в старшей школе и колледже, полагали, что он лишился родителей, когда учился в средней школе, поскольку они якобы погибли при крушении их частного самолета, но на поверку оказалось, что его мать, которая воспитывала его одна, была жива и здорова и работала экономкой в Форест-Хиллз.

Но в ночь после убийства Лео ничего этого не знал. И именно мать Лори указала ему новое направление для допроса, когда на следующее утро он ненадолго забежал домой.

— У Эйлин всегда была такая потрясающая интуиция, — сказал Лео, и его голос потеплел от воспоминаний о матери Лори. — Я видел в Гантере и Прэтте всего лишь двух молодых забияк, напившихся в баре и затеявших драку. А она спросила, из-за чего они подрались. Гантер ничего об этом не говорил, а Прэтт сказал, что это произошло после того, как он заказал выпивку для девушки, с которой учился в подготовительной частной школе-интернате. Эйлин услышала это, и… бац! — Лео поднял палец. — Эйлин сказала: «Все ясно! Я тебе ручаюсь, что Гантер пытался помешать той девушке поговорить с другим парнем». И после этого я, само собой, опросил барменшу из бара «У Финна», девушку по имени Кларисса ДеСанто. По ее словам, Гантер тогда весь вечер клеил девицу, которая на вид была старше его года на три. Для посещения бара в Вест-Виллидж она оделась в джинсы и свитер, но на ней к тому же имелись кольцо с бриллиантом в два карата и куча браслетов фирмы Картье.

— Что, она была слишком хороша для такого как Гантер? — спросил Алекс.

— Да, у Клариссы сложилось именно такое впечатление, и я начал ее искать и нашел по номеру кредитки, которой расплатилась одна из ее подруг. Ее звали Джейн Холлоуэй, и она училась с Прэттом в одной старшей школе. По ее словам, Гантер подбивал к ней клинья весь вечер. Поначалу она была польщена, но затем они с ее друзьями начали насмехаться над ним за его спиной, говоря, что он станет таким же жуликом, как Волк с Уолл-стрит из одноименного фильма, и все такое прочее. В конце концов она решила приврать и сказала ему, что помолвлена, чтобы он отстал. Затем, когда появился Прэтт, Гантер заявил: Должно быть, ты и есть счастливый жених. Ну, так вот, твоя невеста весь вечер проболтала со мной. После этого быстро выяснилось, что никакой помолвки не было. Джейн здорово оконфузила его.

— Значит, все дело было в его драгоценном самолюбии, — заключил Алекс.

— Вот именно, по крайней мере, так полагал я. Я опять привел его в комнату для допросов и на этот раз ясно дал ему понять, что мне известно, насколько он закомплексован. Каким отвергнутым он чувствовал себя тогда, потратив свой день рождения на попытки склеить девушку, до которой ему было далеко, как до луны. И которая ни во что его не ставила. Когда он понял, что я все знаю — что я вижу его насквозь, — он наконец признался и на сей раз сказал правду. Он называл ту девушку и ее друзей такими словами, которые нельзя повторить в приличном обществе, и сознался, что он зарезал Финна в приступе слепой ярости.

— И все только потому, что его отвергла женщина, — заметила Лори.

— К сожалению, такое бывает часто, слишком часто, — сказал Лео. — Когда начался суд, Гантер стал отрицать, что он вообще сделал это признание. Он заявил присяжным, что я сфабриковал его, сфабриковал до самого последнего слова, и повторил, что он никогда в глаза не видел этот нож и понятия не имеет, кто зарезал Лу Финна. И сказал, что, должно быть, это сделал кто-то из толпы.

— И ты в самом деле считаешь, что Гантер мог быть причастен к исчезновению Джонни? — спросила Лори.

— Он всегда руководствовался желанием все держать под контролем, — сказал Лео. — Тогда он хотел стать предприимчивым и пробивным финансовым гением, а теперь вживается в роль талантливого писателя, которого полиция ни за что, ни про что упекла за решетку. И угадайте, кого он выставляет в роли плохого парня, пытаясь уверить всех, что он ни в чем не виноват? — Лео взмахнул рукой. — Меня. Вероятно, Гантер надеялся, что я уже лежу в могиле или играю в стариковские игры где-нибудь на пляже, нисколько не интересуясь каким-то там давним делом. Но со мной у него вышел облом. Я стою на своем и упорно сражаюсь с его попытками уверить всех в том, что его посадили ни за что. Если я не скажу, что его признание было сфабриковано мной, окружной прокурор не согласится отменить вынесенный ему обвинительный приговор.

Лори закрыла глаза и попыталась представить себе, как Дэррен Гантер из своей тюремной камеры планирует похищение ребенка, чтобы получить возможность давить на полицейского, который преграждал ему путь к свободе. Она знала — Гантер хитер и обаятелен. У него налажены связи с людьми на воле, которые, возможно, готовы помогать ему, полагая, что таким образом они обеспечат торжество справедливости.

Но каким образом Гантер смог узнать, что ненавистный ему коп связан с ребенком, который родился через восемь лет после того, как он попал в тюрьму? И тут Лори вдруг вспомнила фотографию из статьи в журнале, которая теперь висела в рамке на стене ее кабинета в телестудии.

— Папа, после того, как ты в прошлом году вернулся на службу в полицейский департамент Нью-Йорка в подразделение антитеррора, журнал «Нью-Йорк мэгэзин» опубликовал очерк о тебе, — сказала она. — Автор очерка подробно остановился на том, как ты оставил службу, чтобы помогать мне растить Тимми после убийства Грега. Помнишь, как я переживала, когда журнал опубликовал фотографию нас троих, сделанную на матче с участием «Янкиз»?

Она, Тимми и Лео смотрели тот матч в качестве гостей, сидя в ложе мэра. Тогда Лори пыталась оградить Тимми от внимания публики, но, по-видимому, репортажный фотограф стадиона сфотографировал их троих и выложил снимок в базу данных изображений, доступную для прессы. И вместо того, чтобы использовать официальное фото Лео, которое было сделано полицейским департаментом Нью-Йорка и которое журналу предоставил он сам, редакторы почему-то предпочли поместить у себя старый семейный снимок, взятый из интернета.