Юность дедов наших - Дмитрий Алексеевич Кучеренко

с вашими полетит, — обернулся к подоспевшему председателю, — объясни им всё, я поехал, голова раскалывается, не могу.

— Всё будет чин по чину. Дай Бог здоровья тебе и таким же, как ты.

Милиционер махнул на него рукой, завёл мотоцикл и уехал.

— Повезло вам крупно, — сказал Андрей Егорович, грозно глядя на ничего не понимающих женщин, — даю установку. Всё, что произошло — забыть. Завтра на работу, как обычно. Вопросов не задавать, потом сам всё объясню. Свободны пока.

Женщины с детьми поспешили уйти, только тётя Аня попыталась что-то спросить, но председатель на неё так посмотрел, что она передумала.

Очередь дошла до Саньки и Василя:

— Так, хлопцы, пойдём со мной.

Санька и Василь во главе с председателем, вернулись к мехтоку и подошли к старому высокому сараю из самана.

— Слушайте сюда, — начал Андрей Егорович, — сейчас вот под этот угол нужно перенести солому, которая кровью парторга залита, потом на это всё завалим стену.

— Понятно, куда ведёте, — заметил Василь, — а участковый как же?

— Вот так же. У всех людей мозги человеческие, нужно слова правильные подобрать. Потом, потом всё расскажу, — подгонял председатель, — шустрей надо и ещё раз говорю — рот на замок.

На следующий день председатель уехал в район, вернувшись, собрал у себя всех, кому было известно про обстоятельства смерти парторга.

— Вот, — он положил на стол перед ними лист бумаги, исписанный ровным почерком, — это копия протокола. Здесь подробно расписано, как парторг погиб при сносе ветхой постройки. Выучить как «Отче наш». Если язык не удержите за зубами, то не только своих детей сиротами сделаете, но и хорошего человека угробите.

Он прошёлся по комнате, заложив руки в карманы брюк и, остановившись, добавил:

— Обо всём, что в деревне нехорошего происходит, сразу говорить надо. Беззаконие пресекать надо чисто по-человечески.

Санька и Василь вышли из сельсовета. Проезжавшая мимо них на велосипеде деда Мирона новая почтальонша крикнула им:

— А вы чего здесь ошиваетесь? Там Пашка домой вернулся.

Парни, не сговариваясь, ринулись в сторону дома.

У крыльца в военной форме стоял Павел, отвечал на вопросы галдящих наперебой соседок:

— Нет, не насовсем ещё приехал. Война идёт. Подлечусь маленько и обратно.

В калитку вбежал Василь и попытался пробиться сквозь толпу.

— Люди, люди, расступитесь, — говорил он, раздвигая гостей локтями, — здорово, братан.

София стояла на ступеньках, гордая своими сыновьями.

— Ну, всё, всё, — обратилась она к соседкам, — расходитесь. Вечером во дворе столы поставим и будем ждать всех в гости.

Они зашли в дом. София занялась подготовкой к празднику, Пашка стал разбирать вещмешок. На столе появились высокие жестяные баночки.

— О, тушёночка! — вскрикнул Василь. Он с видом знатока взял одну из банок в руки и потряс её, — приходилось мне попробовать и нашу, и немецкую.

— Где это? — удивился Павел.

— Да ты ж ничего не знаешь, — подошла к ним София и потрепала Василя за ухо, — он в Сталинграде был на разборе завалов, тоже на днях вернулся. Вон, тоже раненый. Пальцы видишь?

Павел с уважением посмотрел на брата:

— Поставь на место, фронтовик, это на стол.

Вечером во двор вынесли столы. Встреча намечалась грандиозная. Рядом хлопотали девушки, одетые в свои лучшие наряды. Праздника давно не было, души людей истомились от постоянного напряжения и тяжёлой работы.

В калитку, радостно улыбаясь и приветствуя присутствующих, вошли тётя Аня и Нина с маленьким Вовкой. В руках несли кастрюльки, прикрытые полотенцами.

— Здравствуйте всем. Девчата, примите и нашу лепту.

Вслед за ними, суетясь, почти вбежал председатель с двумя сумками в руках, предательски звенящими наполненной тарой.

Тётя Дуся подмигнула ему:

— Это мы сегодня напьёмся…

— Немножко можно по такому поводу. Мужики, хоть и подраненные чуток, но возвращаются, — и добавил уже громче, обращаясь ко всем присутствующим, — только не забываем, что завтра на работу.

На лавочке, в сторонке сидели Санька и Василь, к ним подошёл Павел:

— Вы чего тут?

— Сами справятся.

— Вот мы сидим и обсуждаем, когда война кончится.

Павел аккуратно присел рядом, держась за плетень.

— Не знаю когда, но мы победим, это точно. Батьки вернутся, и заживём, — он снова встал, — пойдём за стол.

— Иди, мы сейчас, — ответил Василь и, глядя в след хромающему брату, о чём-то задумался.

Санька спросил, пристально глядя на друга:

— Вот ты говорил, что в Сталинграде дома были по пять этажей и выше.

— Говорил.

— А как же они по нужде ходят? В штаны навалишь, пока спустишься.

Василь закатил глаза и ответил, как приставучему мальцу:

— Прямо в квартирах сортиры есть, из них всё по трубам стекает.

Санька закатился смехом.

— Ты чего? — удивился Василь.

— Дерьмо по трубам — это полбеды, а как же…

— Что как же?

— Один на горшке сидит, а у всей семьи глаза слезятся? Не поеду в город жить, — и рассмеялся в голос, чуть не падая с лавочки.

Василь тоже улыбнулся и подтолкнул друга в бок.

— Балбес.

Послесловие

Иван Наумович больше не вернётся домой, его останки будут обнаружены поисковиками под Калининградом через несколько десятилетий после победы. Архип Емельянович разменяет свою третью войну с одним ранением. Павел всю свою долгую жизнь каждое девятое мая будет сидеть во главе стола, сверкая наградами.

Как и предсказывала старая цыганка, человечество обнаружит один из ковчегов под ледяной шапкой Антарктиды, но, так и не поняв, что это, даст ему название — озеро «Восток».

У двух друзей, главных героев, жизнь будет не самая лёгкая, но насыщенная. У каждого из них будет семья, родятся дети, а общий внук Саньки и Василя сохранит эти истории на бумаге уже для своих детей.

Чуть не забыл про верблюда Яшку. Говорят, что он прошёл всю войну и закончил её в Берлине, и это именно он запечатлён на знаменитой фотографии тех героических лет. Возможно, это не так, но очень хочется верить.