На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

что мне делать? Убивать всех подряд? Как тогда, зимой? А что потом? Убить себя? Так что ли?

– Зимой убивали не всех.

– Да, кого успели поймать, кто попался под руку. Ты всё это помнишь и знаешь не хуже меня. И как мы друг друга тогда убивали, тоже знаешь. Сколько нас замёрзло, просто сгинуло… – Эркин прерывисто вздохнул. – Зачем ты это теребишь?

– Я хочу понять.

– Что? – Эркин рывком сел. – Хватит дурью маяться, Андрей. Что было, то было. Выговориться надо, валяй. Выслушаю. У самого у горла стоит, кому бы выплеснуть. А так… травить себя…

– Постой, ты рассказывал про того надзирателя, что детей отнимать вас же заставил.

– Ну?

– Его вы убили?

– Не нашли, – усмехнулся Эркин. – Смылся вовремя, – и мечтательно добавил. – Может, и встречу когда. Только… только многих мне встретить надо.

– А встретишь, тогда что?

– Да что ты мне душу мотаешь?! – возмутился, наконец, Эркин. – Не знаю. Не встречал ещё. Встречу, тогда думать буду. Отстань.

– Простишь, – усмехнулся Андрей.

– Смотря что и смотря кому, – серьёзно ответил Эркин, и вдруг, требовательно глядя на Андрея, спросил. – Себе ты всё прощаешь?

И встал, на мгновение опёршись ладонью на плечо Андрея. Бросил через плечо.

– Не ходи следом. Дай одному побыть.

И ушёл в кусты.

Когда он скрылся в зарослях, Фредди сдвинул шляпу и посмотрел на мрачно курившего Андрея.

– Зачем ты его доводишь?

– Я не его доводил, а тебя, – искренне ответил Андрей.

– Опять же, зачем?

– А чтоб ты его назвал краснорожим или скотиной, или ещё как вы там придумали.

Фредди приподнялся на локтях.

– Слушай, тебе вчерашнего мало? Я его когда-нибудь так называл?

– Не называл, так думал, – огрызнулся Андрей. – Он лямку за четверых тянет, так сели и погоняете.

– Тебе точно голову напекло, – Фредди вытащил пачку, пошарил в ней, смял и отбросил. – Кончились, дьявол.

– На, – Андрей, не вставая, бросил ему пачку.

Фредди достал сигарету и таким же броском отправил пачку обратно, закурил.

– Ты чего психуешь? Договорились же.

– С надзирателем один договор.

– Врежу за надзирателя, – зловеще спокойно сказал Фредди.

– Наклал я на тебя и угрозы твои. Чего ты тогда над душой у нас торчишь? Эркин плеть у тебя отобрал, так не знаешь теперь, куда руки сунуть.

– Ну, хватит, понёс, – Фредди смял недокуренную сигарету в кулаке. – Сам всё вчера заварил, теперь не знаешь, на кого кинуться. Не так, что ли? К Эркину цеплялся, теперь ко мне.

– Не так! Эркина не трожь. За него убью.

– Иди кого другого попугай. Я всяко повидал. С рабами дела никогда не имел, это да. В надзирателях не ходил.

– Другому поври. Ни слову не верю.

– А хрен с тобой, не верь.

Андрей ответил забористой руганью. Фредди усмехнулся и ответил столь же затейливой фразой.

Неслышно подошёл Эркин, неся что-то круглое в листе лопуха, опустился на землю в шаге от них, положил свою ношу. Андрей поперхнулся на полуслове, заморгал.

– Ты… давно подошёл?

– На весь лес орёте, – усмехнулся Эркин. – Я и пришёл, чтоб вы зря глотки не драли, раз вам… слушатель нужен. Это петь для себя можно. А ругаешься всегда для кого-то.

– Умыл, – рассмеялся Фредди.

– Ладно, – Андрей тряхнул головой, – только…

– Только надзирателем он не был, – перебил его Эркин и, подумав, добавил: – Раньше. До освобождения. Про остальное что, не скажу. Не знаю. А здесь не врёт. Так что не заводись, Андрей. И других не заводи, – Эркин говорил задумчиво, рассуждая. – Лопухнулись, так лопухнулись. Решили, так решили. Мне надо в Джексонвилл вернуться. С деньгами. За заработком и ехали. Осталось всего ничего. Здесь недели две. И перегон. И всё. Да, – он поглядел на Фредди, – клеймить мы не будем. Надо если, сами с Джонатаном и делайте.

Андрей молча кивнул, поддерживая.

– Они клеймёные все. Весной ещё, – спокойно ответил Фредди.

– Тогда всё. И больше эту хреновину не разводим. Надоело.

– Добрый ты, – упрямо нагнул голову Андрей.

– Какой есть.

– С тобой такое… не по-людски, а ты…

– А что я? Они со мной не по-людски, согласен, так мне что теперь, таким же стать? Раз ты человек, то и будь им. Унижать меня могут, но унижусь я только сам.

– Ты… – Андрей потрясённо смотрел на него. – Ты откуда это знаешь? Мне это Старик говорил. Ну, и остальные. А ты откуда? Ты ж…

– Не знаю, – пожал плечами Эркин. – Может, слышал когда. Не знаю.

– Я это тоже слышал, – кивнул Фредди.

Андрей рванулся было к нему, но промолчал.

Свёрток из лопуха вдруг шевельнулся.

– Чего это у тебя?

– Добыча, – засмеялся Эркин. – Отошёл подальше, стою тихо и вижу.

Он осторожно развернул лист, и они увидели серый колючий шар.

– Это же ёж, – засмеялся Фредди. – Зачем он тебе?

– Ёж, – переспросил Эркин, лицо у него стало каким-то странным, беззащитным и ожесточённым одновременно. – Ёж колючий, так?

– Ну да, – удивился его удивлению Фредди. – Ты что, ежа никогда не видел?

– Нет, – просто ответил Эркин. – Слышать слышал, а вижу впервые.

– У нас такой дома жил, – неожиданно сказал Андрей. – На ночь ему молока в блюдечке ставили. Он ночью ходит, топочет, блюдцем гремит.

– Зачем держали? – спросил Фредди.

– Так просто, ни зачем, – после секундной заминки ответил Андрей. – Живая душа.

– Живая душа, – повторил с той же странной интонацией Эркин. – Ёж колючий… – и про себя по-русски «Ёжик».

Он осторожно подтолкнул шар мозолистой ладонью. Шар фыркнул и будто даже подпрыгнул. Они рассмеялись. Андрей вскочил на ноги и ахнул.

– Стадо-то…

– Упустили, – засмеялся Эркин и засвистел, подзывая Принца.

С гиканьем, свистом, ругая друг друга, коней и бычков, они собрали расползшееся по всему склону стадо. Пересчитали и погнали на водопой.

Андрей подъехал к Эркину.

– А ёж твой где?

– Он не мой, – усмехнулся Эркин. – Он свободный. Там остался. Пусть живёт, – и повторил с интонацией Андрея. – Живая душа.

– Эркин, – Андрей комкал поводья.

– Ну?

– Ты… чего ты с ним так? Он же… белый.

– Ты тоже белый, – усмехнулся Эркин, положил руку на плечо Андрея. – Я же струсил, удрал, а тебя бросил. Разве не так? И что мне теперь? Кого бить? Его или себя? И если б я тебе не порассказал всего… о питомнике, об имении, ты б в раскрутку не пошёл. Не так что ли? Опять моя вина.

Он говорил негромко, но очень внятно и ехавший невдалеке Фредди хорошо его слышал.

– Моя вина, мне и крутиться, – Эркин невесело улыбнулся. – Я и кручусь между вами. Впереди перегон большой, надо сейчас всё утрясти. На перегоне тяжело, когда все врозь.

Фредди поймал взгляд Эркина и подъехал к ним.

– Может, хватит уже, – поддержал он Эркина. – Долго мы