Систематическое богословие - Луи Беркхоф

творению, как, например, человеческий язык, на котором человеку проповедуется Божье Слово. По их мнению, возрождение тем самым исключает участие «слова» в качестве средства, потому что это всего лишь «мертвая буква». Эта мистическая тенденция подверглась резкой критике со стороны реформатских богословов.

г. Наблюдения реформатских богословов, касающиеся духовного обновления взрослого человека. Несмотря на устоявшееся мнение о том, что находящиеся в завете дети, которые умирают в младенчестве, являются возрожденными и, следовательно, спасенными, не было единого мнения по поводу того, когда именно те дети, которые вырастают, становятся причастниками благодати возрождения. Некоторые разделяли мнение Воэтия о том, что все избранные дети переживают возрождение до крещения и что даже у взрослых новая жизнь может оставаться скрытой в течение многих лет. Большинство, однако, не желало принимать это мнение и утверждало, что новая жизнь, если таковая присутствует, должна каким-либо образом проявиться. Опыт подсказывает им, что у многих людей признаки новой жизни проявились лишь после многих лет слушания проповеди Евангелия.

4. Основания для отдельного рассмотрения внешнего призыва, предшествующего возрождению.

а. Ясность изложения учения. Внешний и внутренний призыв, по сути, представляют собой единое целое, но между ними можно и даже необходимо провести четкое различие. То, что можно утверждать об одном виде призыва, не всегда можно утверждать о другом. Можно высказать сомнения по поводу того, предшествует ли логически внутренний призыв возрождению в случае взрослого человека, хотя в отношении внешнего призыва через Евангелие в этом нет никаких сомнений. Таким образом, мы посчитали целесообразным в первую очередь рассмотреть внешний призыв, а затем перейти к обсуждению внутреннего призыва в контексте учения о возрождении.

б. Подготовительный характер внешнего призыва. Если мы исходим из предпосылки о том, что ordo salutis (лат. ‘порядок спасения’) описывает действенное применение искупления, совершенного Христом, мы сразу же понимаем, что в строгом смысле слова внешний призыв через Божье Слово едва ли можно назвать одним из этапов порядка спасения. Если этот призыв не превращается во внутренний и действенный призыв посредством сопровождающего действия Святого Духа, он имеет лишь предварительное и подготовительное значение. Некоторые реформатские богословы называют этот призыв определенным видом общей благодати, поскольку он проистекает не из вечного избрания и спасительной Божьей благодати, а из всеобщей Божьей благости, а также потому что он, хотя в некоторой степени и просвещает разум человека, все же не обогащает сердце спасительной Божьей благодатью238.

в. Общая природа внешнего призыва. В то время как все остальные действия Святого Духа в ordo salutis распространяются только на избранных, призыв через Евангелие имеет более широкое действие. Каждый раз, когда проповедуется Евангелие, призыв обращен как к избранным, так и к отверженным. Этот призыв предназначен не только для привлечения избранных к вере и обращению, но также для проявления великой Божьей любви ко всем грешникам. С помощью этого призыва Бог заявляет Свое право требовать послушания от всех Своих разумных творений, сдерживает проявление греха, а также способствует поддержанию светской праведности, внешней морали и даже формальной религиозности239.

Б. Призыв в общем

Поскольку внешний призыв является всего лишь одним из аспектов призыва в общем, нам следует вкратце рассмотреть это понятие перед тем, как переходить к обсуждению внешнего призыва.

1. Автор нашего призыва. Наш призыв — это действие Бога. Это прежде всего действие Бога-Отца (1 Кор. 1:9; 1 Фес. 2:12; 1 Пет. 5:10). Но Отец совершает все через Сына, поэтому этот призыв осуществляет также и Сын (Мтф. 11:28; Лк 5:32; Ин. 7:37; Рим. 1:6). А Христос, в свою очередь, призывает людей через Свое Слово и Дух (Мтф. 10:20; Ин. 15:26; Деян. 5:31, 32).

2. Vocatio realis и vocatio verbalis. В реформатском богословии выделяют понятие vocatio realis (лат. ‘реально [присутствующий] призыв’) и отличают его от vocatio verbalis (лат. ‘словесный призыв’). Под vocatio realis имеется в виду внешний призыв, который обращен к человеку через общее Божье откровение, откровение закона, но не Евангелие, — призыв признать, убояться и почтить Бога как Своего Творца. Этот призыв доносится до них не через слова, а через явления и предметы (лат. res): природные явления, исторические события, среду обитания, происшествия и обстоятельства жизни (Пс. 18:1–5; Деян. 16:16–17; 17:27; Рим. 1:19–21; 2:14–15). Этот призыв ничего не сообщает о Христе и поэтому не может привести к спасению. Но в то же время он играет важную роль: он сдерживает силу греха, а также способствует развитию естественной жизни и поддержанию порядка в обществе. Но в данный момент нас интересует другой призыв. В сотериологии рассматривается только vocatio verbalis, который можно определить как благодатное Божье действие, посредством которого Бог предлагает грешникам принять спасение, дарованное во Христе Иисусе.

3. Различные истолкования vocatio verbalis. Vocatio verbalis, как предполагает сам термин, — это Божий призыв, обращенный к человеку через проповедь Божьего Слова. Согласно учению римско-католической церкви, этот призыв достигает человека также через таинство крещения. Фактически католики рассматривают данное таинство как основное средство привлечения человека ко Христу и придают проповеди Евангелия второстепенное значение. Для Рима первостепенную роль играет не кафедра, а алтарь. С течением времени выявились существенные различия во мнениях по поводу того, почему евангельский призыв оказывается в некоторых случаях эффективным, а в других — бездейственным. Пелагий попытался объяснить это произвольной волей человека. Он считал, что человек по своей природе обладает абсолютно свободной волей, и поэтому он может принять или отвергнуть Евангелие, как он посчитает нужным, и, следовательно, получить или не получить благословения спасения. Августин, напротив, связывал разное воздействие проповеди с действием Божьей благодати. Он писал: «Принятие Божьего призыва есть результат действия божественной благодати в том, кто прежде сопротивлялся ему. И тогда, когда он перестает сопротивляться, в нем возгорается любовь к добродетели». Полупелагиане стремились занять среднюю позицию между этими двумя взглядами, избегая как августинианского отрицания свободной воли, так и пелагианского умаления божественной благодати. Полупелагиане считали, что в человеке есть семена добродетели, которые сами по себе стремятся приносить добрый плод. Однако, по их мнению, для их роста необходимо влияние божественной благодати. Необходимая для этого благодать дается всем людям даром, чтобы с ее помощью они смогли принять евангельский призыв ко спасению. Поэтому призыв будет действенным при условии, что человек с помощью Божьей благодати примет его. Это стало главенствующей доктриной римско-католической церкви. Некоторые из более поздних католических богословов, среди которых одним из самых выдающихся является Роберто Беллармин, разработали концепцию конгруизма, согласно которой принятие евангельского призыва зависит от обстоятельств, в которых он достигает человека. Если обстоятельства являются благоприятными и подходящими, человек принимает его, а если нет — отвергает его. Конечно же, характер обстоятельств во многом зависит от действия предваряющей благодати. Лютер развил мысль о том, что закон производит покаяние, а евангельский призыв содержит в себе дар Святого Духа. Святой Дух находится в Слове, поэтому сам по себе этот призыв всегда достаточен и его намерение всегда результативно. Причина, по которой этот призыв не всегда вызывает желаемый и нужный результат, заключается в том, что зачастую люди полагают камень преткновения на его пути, и поэтому конечный результат определяется отрицательным отношением человека. И хотя некоторые лютеране все еще выделяют внешний и внутренний призыв, по их мнению, первый всегда неразрывно связан с последним. Призыв практически всегда является действенным, и поэтому нет оснований для разграничения между его видами. Решительное заявление Лютера о действенном характере евангельского призыва — это ответ на умаление его значения в учении анабаптистов. Анабаптисты приуменьшали значение Божьего Слова как средства благодати и подчеркивали важность