Империя тюрков. Великая цивилизация - Рустан Рахманалиев

Персидские историки более позднего периода обвиняют во всем Наджми, считая, что он погубил репутацию непобедимого шаха Исмаила, т. к. совершил поход на Мавераннахр без санкции шаха. Другой источник довольно интересно трактует события того периода, представляя это так. Взойдя на престол Мавераннахра, Бабур направляет шаху Исмаилу подарки и информацию об исполнении задуманного, однако посланника упреждает некто из свиты Наджми и докладывает Исмаилу, что, получив власть, Бабур задумал отмежеваться от шаха. Эта информация породила у шаха мысль о необходимости физического устранения Бабура. Реализовать же задуманное должно было самое приближенное шаху лицо, т. е. эмир Наджми-Сани. Исмаил согласился с тем, что в Мавераннахр следовало отправиться и велико-вельможным эмирам, сторонникам Наджми. Однако когда эмир со своими войсками собирался осуществить переход за Амударью, он получил известие о поражении Бабура. Что ему оставалось делать? Нужно было отбивать Мавераннахр у узбеков. Он поступил так, как было описано выше, и обрел вечный покой.

Что касается султана Бабура, то он отступил по направлению к Гисару, и по дороге смог в полной мере на себе испытать предательство своих союзников – моголов, которые, как выше было сказано, после гибели Шейбани-хана также предали узбеков. Одним словом, в одну из ночей могольские эмиры напали на спящего Бабура с единственной целью – уничтожить его. Однако Бабуру повезло и он, чудом избежав гибели, смог добраться до Гисара и укрыться за его стенами. Однако военные силы Бабура, состоявшие в основном из чагатайцев, были незначительными, поэтому для того, чтобы дать достойный отпор моголам не могло быть и речи. Поручив защиту Гисара своим верным эмирам, Бабур направился в Кабул. Вскоре Гисар перешел в руки моголов, которые разграбили до основания его и прилегающие к нему области. Кстати, у моголов бытовала пословица: «Когда остается незанятым место, то его занимает свинья со всем, что у нее на спине». Результатом этих бедствий был страшный голод, который унес жизни большей части населения региона.

Узнав об этом, Убайдулла-хан в конце зимы выступил на Гисар против моголов. Последние, понимая безвыходность своего положения, не знали, что им предпринять: идти к Бабуру после всех неприятностей, которые они ему доставили, было невозможно, направиться в Андижан к Султан-Саид-хану их сдерживало отсутствие с ним добрых отношений и снег, заваливший перевалы в Фергану. Поэтому моголы решили укрепиться в горах по Сурхобу-Вахшу, так как река Сурхоб представляла собой естественную преграду. Моголы укрепили те места, где проходили горы, причем одну сторону оставили без внимания, ввиду огромного количества выпавшего снега, который представлялся непреодолимым препятствием для неприятеля. Когда Убайдулла-хан подошел к местам дислокации моголов, небо неожиданно прояснилось и засияло солнце, стало сильно припекать, и в течение дня весь снег в горах растаял, и открылся широкий доступ в горные теснины. Узбеки не замедлили воспользоваться этим, атаковали моголов и разбили их. Значительная часть погибла от узбекских сабель, остальные были захвачены в плен. Таким образом, за все, что моголы сделали с населением Гисара, им в одночасье было отплачено Убайдуллой-ханом. Спасшиеся от меча и плена моголы бежали в Андижан к Султан-Саид-хану. Подчинив себе Гисар, Убайдулла-хан отдал его в удел сыновьям Хамзы-султана и Мехди-султана, погибшим в битве с Бабуром, а сам возвратился в Бухару.

Тем временем Бабур, окончательно распростившись с мыслями о Мавераннахре, торжественно вступил в Кабул, который во время его отсутствия находился под управлением брата Насир-мирзы. Теперь для Бабура наступала новая пора – пора реализации главной мечты его жизни, которая очень долго вынашивалась им. Горькие уроки опрометчивых решений в борьбе с узбеками, как это ни парадоксально, сослужили ему хорошую службу. Семилетнее пребывание Бабура в Кабуле пошло на подготовку осуществления великого плана – завоевания Индии, начало которому было положено в 1526 г. на исторической равнине Панипата, где в жаркой битве чагатайцы нанесли жестокое поражение делийскому султану Ибрагиму II Лоди (1517–1526 гг.). Занималась заря Империи Великих Моголов, которую узбеки называли «государством чагатайцев».

Однако обратимся вновь к борьбе узбеков за Мавераннахр. Овладевший Ташкентом Суюнчи-Ходжи-хан, во исполнение общего плана борьбы с чагатайцами и персами, выступил с большим войском на Фергану и Андижан. У Пскента произошла жестокая схватка, в результате которой чагатайцы и их союзники, потерпев поражение, отступили к Андижану. Тогда-то к казахскому хану Касыму, на которого чагатайцы возлагали огромные надежды, они направили послание, где была изложена просьба выступить против узбеков. Уговаривать Касым-хана пришлось долго, тем не менее, он выступил против узбеков, но осаждать Ташкент не стал, а ограничился грабежом и опустошением окружавшей его местности, затем снялся и откочевал в свои владения.

Когда Суюнчи-хан повторно выступил в поход на Андижан, чагатайцы вновь обратились за помощью к Касым-хану, но получили от последнего вежливый отказ. Оценив реально положение дел, они покинули Ферганскую долину и бежали в Моголистан. Таким образом, Бухара, Самарканд и весь Мавераннахр опять оказались в руках узбеков.

После разгромного поражения Бабура и его союзников в Гидждуване, Джаныбек-султан, преследуя остатки войск противника, проник в Хорасан, Убайдулла-хан также последовал его примеру. Блокируя неприятельские крепости и форты, они приступом брали их и, подойдя к Герату, осадили его. Но вскоре между Джаны-беком и Убайдуллой-ханом возникли принципиальные разногласия, в результате которых раздраженный Джаныбек со своим войском повернул на Балх, а Убайдулла, сняв осаду Герата, ушел в Мерв. Вскоре туда прибыл сын Шейбани-хана Тимур-султан, который уговорил Убайдуллу двинуться объединенными силами на Мешхед. Узбеки без особого труда взяли его. Когда же эта весть дошла до шахского наместника Герата, тот, долго не раздумывая, бежал с войском в далекий Исфахан. Не мешкая, Тимур-султан занял Герат, провозгласил себя ханом, отчеканил монеты со своим именем, но пробыл в этом положении всего лишь сорок дней: армия шаха Исмаила приближалась к Герату. Тимур-султан, забрав с собой как можно больше гератцев, увел их за Амударью. Убайдулла-хан, узнав о стремительном продвижении армии Исмаил-шаха, также решил покинуть Мешхед и, захватив жителей города, вернулся в Бухару. Джаныбек-султан, оценив обстановку и поняв, что положение узбеков в Хорасане неустойчиво, перейдя за Амударью, удалился в свой удел в Кермине, захватив с собой жителей Шибиргана, Андхоя и Балха.

Согласно древнего тюрко-монгольского обычая узбеки уводили за собой множество пленных для обращения их в рабов или для продажи на сторону, благо, что уведенные были еретики-шииты. Тем более что шиитская ересь бухарскими муллами и прочими законоведами была приравнена к «неверию», ее последователей дозволялось продавать в рабство, а браки с ними признавались «мерзкими».

Таким образом, пришедшие к власти узбекские ханы и султаны, будучи не только рабовладельцами, по своим феодально-кочевым понятиям стали фанатиками суннитского правоверия.

Когда узбекам уже ничто не грозило со стороны чагатайцев, моголов, казахов и персов, старый Суюнчи-Ходжа-хан решил реализовать давно созревший у него план – пойти вой ной на еретиков-шиитов. Как старейшина дома Шейбани он имел право объявить об этом предприятии, к тому же, предлогом похода была месть шиитам за гибель Шейбани-хана. Разумеется, все узбекские царевичи и эмиры во главе с Убайдуллой-ханом встали под знамена Суюнчи-Ходжа-хана. Весной 1524 г. объединенная армия узбеков двинулась на Хорасан. По понтонному мосту армия переправилась на противоположный берег Амударьи и на подступах к Балху расположилась лагерем. Знать города с богатыми дарами вышла встречать Суюнчи-Ходжи-хана. В Балхе армия хана не задержалась, поскольку разведчики донесли, что наследный персидский принц Тахмасп (1542–1576 гг.), сын шаха Исмаила, обеспокоенный нашествием узбеков, отсиживается за стенами Герата. Этот факт благоприятствовал скорейшему выступлению узбекских войск на столицу Хорасана. Все, казалось, складывалось как нельзя лучше для реализации задумки Суюнчи-Ходжи-хана, однако амбиции узбекских султанов обернулись, по сути дела, предательством по отношению к нему. В тот день, когда произошло сражение узбекских войск с армией Тахмаспа, и победа уже склонялась на сторону хана, султаны, вместо того, чтобы ускорить процесс победы, приказали своим воинам повернуть коней к Амударье, на Мавераннахр. В результате чего армия Суюнчи-Ходжи-хана потерпела поражение, но персы не преследовали ее в ходе отступления.