Весь Дэвид Болдаччи в одном томе - Дэвид Балдаччи

уже не живет. Я более не могу сказать, что знаю этого человека. Честно говоря, то, что он опустился до жульничества, наплевав на предупреждение об отстранении от дела, не внушает доверия. Должен вам в этом признаться.

Судья Дикерсон посмотрел на Декера:

— Эти сведения правдивы?

— В ФБР я как работал, так и работаю. И связи с сообществом у меня остались.

— Боюсь, что это просто не соответствует действительности, — встрял Чилдресс. — У него здесь нет ни дома, ни какой-либо собственности. Ни работы, кстати. Или…

— Здесь лежит моя семья, — тихо проронил Декер, глядя не на Чилдресса, а прямиком на Дикерсона. — Вот почему я вернулся в город. Чтобы посетить могилы моей жены и дочери. Ей исполнилось бы четырнадцать. — Он сделал паузу. — Так что связи мои с сообществом очень глубоки. Настолько, что глубже не бывает.

Нэтти на это цокнул языком и закатил глаза. Чилдресс выглядел явно обескураженным. А вот глаза Бейли наполнились слезами, и она опустила взгляд себе на руки.

Дикерсон кивнул.

— Мистер Декер, я принимаю ваше заявление о невиновности, и вы освобождаетесь без залога под подписку о невыезде. Дата судебного разбирательства будет объявлена дополнительно. Единственная просьба: если вы запланируете покинуть этот район, то сообщите об этом суду.

— Я никуда не уеду, ваша честь, пока все здесь не будет улажено.

Дикерсон удалился к себе. Как только дверь за ним закрылась, Чилдресс встал перед Декером и воинственно оглядел его с головы до ног. Едва лишь судьи не стало рядом, как манерность службиста у него сменилась на злобную заносчивость.

— Слов нет, как я рад твоему возвращению, Декер. Вот уж мы возьмем тебя за задницу. — Он поглядел на Нэтти. — Повтори-ка еще раз, какой срок ему грозит за это дело?

— От одного до трех, — угодливо объявил тот. — А с отягчающими так и вдвойне.

— Ну вот, — злорадно обернулся Чилдресс к Декеру. — Надеюсь, под отягчающие подведем.

Декер выдержал на себе его змеиный взгляд.

— Вам, видимо, хочется не допустить раскрытие убийства Хокинса.

— С чего ты взял? — спросил Чилдресс все с той же надменной миной.

— Потому что вы поручили это дело Нэтти. Который не может разгадать даже то, почему вы такой долбоящер.

Бейли закашлялась и отвернулась, утирая глаза.

Чилдресс на секунду опешил, а затем рявкнул:

— Думаешь, ты из всех самый умный, да?

— Нет. Просто думаю, что с убийствами Ричардсов и Каца я напортачил. И теперь рассчитываю это исправить.

— Тебе не это надо рассчитывать, а как себе срок скостить за препятствование и вмешательство.

— Думаю, это разрешится само собой.

— О, так он еще и думает? — ухмылка Чилдресса стала еще шире и ехидней. Он снова бросил взгляд на Нэтти, а затем на Декера. — И как же ты, черт возьми, думаешь этого добиться? Скажи, сделай милость.

— Говорить — пустое дело. Все равно не поймете.

Чилдресс пальцем ткнул Декера в грудь.

— Мне ума хватает, чтобы заправлять этим гребаным полицейским управлением.

— Ну, это не совсем так. Тут дело в том, что вы извлекаете огромную выгоду из принципа.

— Здесь ты прав, черт тебя дери. Принципы у меня есть.

— Я сказал не «принципы», а «принцип».

Чилдресс гордо вскинул подбородок, а затем подозрительно спросил:

— Это ты о чем?

— У него, Чилдресс, твое имя.

— Какое же?

— Принцип Питера[512]. — Декер повернулся к Бейли: — Бет, мой адвокат, когда он у меня появится, на тебя выйдет.

— Хорошо, Амос, — кивнула она. — Есть некоторые формальности.

Декер перевел взгляд на Нэтти:

— Когда я найду убийц Хокинса, Ричардсов и Каца, ты об этом узнаешь.

— Я тебя на дух туда не подпущу, — злобно вскинулся Нэтти.

— Меня тут пытались убить, — напомнил Декер. — А я этого не люблю.

— Мы работаем над этим, — отбрил тот.

— Зацепки какие-то есть? — спросил Декер.

— Я же сказал, работаем, — повторил Нэтти. — Ты мне не нравишься, Декер. И ты это знаешь. Но еще меньше мне нравятся те, кто поднимает руку на полицейских. И я доберусь до тех, кто это сделал.

Чилдресс, казалось, был все еще сосредоточен на том, что сказал ему непокорный коп.

— Нет закона, который запрещал бы агенту ФБР расследовать преступление, — сказал Декер.

— Я знаю, что это дело ты щупаешь не для ФБР, — пробурчал Нэтти.

— На каком основании? — спросил Декер.

— На таком, что… На таком, что я, черт возьми, так сказал!

Бейли на это лишь закатила глаза и стала собирать в свой кейс бумаги.

— Все думаешь о принципе Питера? — усмехнулась она над все еще соображающим Чилдрессом. — Боже мой, да глянул бы уже в Гугле.

И двинулась к выходу; Декер за ней.

— Ты куда подался? — бросил ему вслед Чилдресс.

Но тот шел не останавливаясь.

Глава 26

Декер как раз пристроился у себя в постели.

Арест и слушание дела о залоге сказались на нервах больше, чем он показывал на людях. С таким змеем, как Чилдресс, дышащим в затылок, раскрывать дело будет еще муторней. Оно и так-то сложно.

Повернувшись на бок, он ткнул кулаком подушку, чтоб удобней лежалось.

Память Декера — и его бремя, и золотая жила. Именно она давала ему невероятные инструменты для успешной реализации того, что он делал, но она же заключала его в неразрушимую клетку воспоминаний, которую любой другой мог просто добровольно пригасить.

Даже хорошо, что Ланкастер взяла самоотвод, а Джеймисон вернулась в штаб-квартиру ФБР. Лучше уж сносить все в одиночку. После этого дела, если на то пошло, ФБР можно будет просто бросить и уехать куда-нибудь, побыть в уединении. Но на самом деле с выбором может оказаться негусто. Понятно, что Богарту начинают досаждать эти его постоянные отлучки и разъезды по своим делам. ФБР — это много чего, в том числе и бюрократия с правилами и субординацией в приоритете. Нельзя вечно противиться ей и ее укладу, не чувствуя на себе последствий.

«Так что, может статься, после всего этого пойдешь по дорожке один».

Сеанс самокопания внезапно оказался прерван стуком в дверь.

Декер со стоном поглядел на часы: времени около одиннадцати.

Он повернулся на другой бок и закрыл глаза.

Тук-тук.

«Катитесь к чертям».

Постучали крепче, решительней.

Он соскочил с кровати, натянул штаны, прошлепал по комнате к двери и распахнул ее в готовности прочесть инструкцию о поведении любому, кто там стоял. А если там Нэтти, то и нечто большее.

Но это был не Нэтти.

Там стоял Мелвин Марс — метр девяносто два, сто десять кило чистого мускульного веса.

Декер был настолько ошеломлен, что моргнул, а