Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук

Вартлоккур издал негромкий зловещий смешок. Информация была бесценной – и еще более бесценной, если об этом не знал Старый Пройдоха.

Возможно, именно этого старика ему сейчас и недоставало.

А ключом к старику мог стать Этриан, которому предстояло оказаться в центре куда большего внимания.

Ясмид снова побывала в шатре отца. Эльвас объявил о некоем серьезном прорыве, что крайне ее обрадовало. Из его слов следовало, что вернулся прежний Эль-Мюрид.

Но отец снова ее разочаровал – так же как он разочаровал Эльваса и свами Фогедатвицу. Оба всерьез верили, что победа уже у них в руках, но Эль-Мюрид их подвел. Ясмид была убеждена, что речь идет о преднамеренном саботаже.

– Я знаю, что ты делаешь, Хабибулла, но это не поможет. Я была там и все видела. Возможно, он в самом деле мой отец и его семя вдохнуло в меня жизнь, а его ранние проповеди придали этой жизни смысл. Но внутри того человека, которого мы видели сегодня, больше нет души истинного посланника Господа.

Хабибулла съежился, словно от страха.

– Я больше, чем ты, верю в чужеземца. И я уверен, что он вызволит Ученика из-под коварной власти зла.

Когда они были в шатре отца, уже темнело. Теперь они возвращались домой. Дорогу освещал свет костров на поле под Новым замком, по правую сторону от них, и огни факелов, которые несли телохранители-Непобедимые. Иногда сквозь густые тучи, плывшие на запад над Джебалом, просвечивала луна. Где-то вдали, как только похолодает, должен был пролиться дождь.

Когда они миновали лагерь паломников, Ясмид заметила:

– Похоже, храмами теперь мало кто интересуется? Когда я была маленькой, паломники приходили тысячами.

– Они устали. Весь мир устал. Многие паломники теперь живут за счет благотворительности правоверных.

– Хэй! – внезапно послышался голос из пустыни. – Не ведома ли истина…

Остальное унес порыв предвещавшего дождь ветра, но эти слова тут же привлекли внимание как Ясмид, так и Хабибуллы. Они уставились друг на друга, а затем Ясмид приказала:

– Найдите этого человека. Кем бы он ни был.

Несколько минут спустя на лагерь паломников обрушились Непобедимые.

Гарун бин Юсиф не прожил бы столь долго, если бы не учился на собственных ошибках. Каким-то образом он вдруг заинтересовал проходивших мимо Непобедимых.

Немедленно скрывшись, он появился уже в другом облике среди людей, которые, как он считал, знали его дольше, чем те несколько дней, что он среди них провел.

Хмурые Непобедимые, все в шрамах, а кто-то и без руки, ноги или пальца, по очереди допрашивали паломников. Они кого-то искали, но понятия не имели, кого именно, и надеялись, что их цель сама себя выдаст. От Гаруна потребовали изложить всю его родословную вплоть до прадеда.

– Ну конечно, – заявил он. – Хвала Господу, могу рассказать все, что вы хотите знать. Моим отцом был Юсеф-сапожник из Эс-Суанны. Его отцом был… Погоди, я же тебя помню. Мы всего несколько дней назад занимались тем же самым.

– Проклятье, он прав, – сказал другой Непобедимый. – Так и было. Он вроде какой-то актер. Ты не собирался отправиться на запад с караваном?

Гарун вспомнил, что у него раньше были проблемы со слухом.

– Да, но аль-Месали мне не позволил из-за инфекции в ушах. Потом все прошло, но было уже слишком поздно. Надеюсь, в следующий раз больше повезет. А пока выживаю на диких овощах. Собственно, а в чем вообще дело?

– Никто не знает. Госпожа и ее евнух что-то услышали, проходя мимо, и повели себя странно. От нас требуют найти кого-то, не зная, кого искать.

– Ты сказал – госпожа? Твою речь тяжело читать по губам из-за бороды.

– Госпожа Ясмид, да благословит ее Господь. Дочь Ученика.

Гарун попытался изобразить благоговейный трепет – неужели он оказался столь близко от великой! На самом деле он был близок к катастрофе и понял, что избежал стрелы, полета которой не видел.

Упомянутым евнухом наверняка был Хабибулла, служивший Ясмид со времен ее детства. Вероятно, Гаруна выдала его шутливая болтовня.

– Хочешь снова обыскать мои вещи? – спросил он.

Насколько глуп может быть человек? И насколько везуч?

– Нет.

– Удивительно, – сказал Гарун. – Подумать только – я был совсем рядом. Знай я раньше, может, попытался бы взглянуть хоть одним глазком.

– Вряд ли бы ты многое увидел, – буркнул Непобедимый и пошел прочь.

– Муфтак! – бросил его товарищ.

– Что? Ни для кого не тайна, что она столь же невзрачна, как верблюжья задница.

– Ты не вправе такое говорить перед совершенными незнакомцами.

– Я уж точно не совершенен, – пробормотал Гарун. – Иначе не влип бы в этот переплет.

Непобедимые ушли, оставив путника в лихорадочных раздумьях.

—Неужели такое возможно? – спросила Ясмид. – Если он как-то оказался здесь – значит окончательно сошел с ума.

– Да, – согласился Хабибулла. – Но его безумие никто никогда не подвергал сомнению.

Ясмид боролась с нахлынувшими на нее противоречивыми чувствами.

– Ты слышал то же, что и я?

– Та же манера речи, что была у толстяка во времена нашей молодости. Не считая акцента.

– Может быть этому какое-то иное объяснение, чем глупое желание наших душ?

– В глазах Господа все возможно. Скоро узнаем. Непобедимые допросят каждого, и любой, вызвавший подозрение, окажется у твоих ног.

– Угу, – буркнула Ясмид.

– Я предупрежу, чтобы никто не ходил в одиночку, – сказал Хабибулла. – Если это в самом деле он, то не остановится перед тем, чтобы убить человека ради одежды.

– Я не хочу, чтобы его убили на месте, Хабибулла, – ответила Ясмид. – Сперва я хочу его увидеть.

– Понимаю.

Она знала, что Хабибулла сказал ей то, что она хотела услышать. Она была женщиной и была слаба. Она не смогла бы сделать то, что требовалось сделать. Если Хабибулла доберется до Гаруна первым, тот умрет, сопротивляясь пленению.

Глупая душа Хабибуллы не разделяла желаний ее глупой души. Хабибулла питал к Гаруну неизменную и смертельную неприязнь.

Гаруну было о чем подумать, но он не терял времени зря. Аза скомпрометировал себя и вскоре мог стать весьма популярной личностью. Азе следовало испариться в пустыне, подобно росе на утреннем солнце.

Гарун отдал в заклад повозку со всем ее содержимым и животных одноглазому негодяю по прозвищу Спятивший Змей, паразиту, наращивавшему жирок за счет отчаявшихся путников. Точно так же он почуял отчаяние пришедшего к нему ночью Гаруна, которым воспользовался сполна. Гарун не возражал, хотя постарался как следует запомнить жирную физиономию с грязной бородой, за которой скрывалась лисья усмешка.