Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

Я нацедил себе ещё «сталкеровки» – чуть-чуть, граммов сто. Выпил и доел гречку. Потом не выдержал и налил ещё.

Что ты делаешь, Тень? Этак и спиться недолго…

К чертям политику! К чертям проклятых упырей!

Поставил тарелку в мойку, спрятал бутылку в холодильник. Погасил свет. Подошёл к окну и глянул выше крыш – туда, где проглядывали звёздные искорки.

Целую минуту так стоял. Бормотал, как пьяный:

– К чертям проклятых упырей… К чертям!

Собственно, я и правда пьяный. Да ещё слегка под кайфом – мох начинает действовать. Но и в этом состоянии я отлично держусь на ногах.

Я ведь ловкач.

Сбылась моя мечта, папа. Я стал хорошим трикстером – не хуже, чем ты. Может, и лучше!

Но ты был прав. Счастья это не принесло.

Двадцать семь лет – а ни дома, ни семьи…

Я и живым-то себя чувствую, только когда иду в Зону.

Иногда мне так тебя не хватает, папа…

Вышел из кухни, повалился на диван. Укрылся с головой и нырнул в забытьё. «Тьма, пустота… Хорошо», – успело мелькнуть в голове.

… к северу от Тропы «штормило». Ещё минуту назад деревья стояли, как изваяния – припорошенные пылью листья казались высеченными из камня.

А сейчас налетавший ветер швырял песок в лицо. Мощными порывами едва не сдувал кепку. Казалось, он прилетел со стороны Волги – именно оттуда катились низкие свинцовые облака. Только я знаю, что снаружи, за периметром, – даже травинка не шелохнётся. И ярко светит солнце.

А у Зоны – свой распорядок. Жаль, его не вычислишь заранее!

– Надо возвращаться, – буркнул Воробей, провожая взглядом мутный шар с тускло светящейся бахромой.

– Тут уже рядом, – успокоил я.

Одна «медуза» – это ещё не капкан. Главное, держаться подальше…

Мы шли вдоль улицы Невзоровых, обходя то, что раньше называлось парком имени Кулибина. Порядочный крюк, но я не идиот, чтоб соваться в хаос изменённых растений.

Тьфу.

Кажется, нас почуяли. Длинные ветки колышутся, как-то уж слишком склоняясь к нам через улицу…

Пришлось свернуть во дворы.

Этот чёртов парк разрастается с каждым годом. Ещё недавно можно было спокойно пройти по Короленко. А теперь, говорят, сплошной массив тянется к площади Горького.

Ничего, до следующего Большого Выброса. Зона поражения обязательно накроет изменённую дрянь. Почернелые коробки выгоревших домов – лишнее тому подтверждение.

Так что пылать будет до самой Ашхабадской. А если не сгорит – засохнет…

Мы опять повернули на север.

– Пару кварталов, и будем на месте, – уверенно сказал я.

Не первый раз тут хожу. Наизусть знаю все «дробилки» и «жучиные поля».

А Воробей слегка нервничает. Я его понимаю – всего полгода, как перебрался в Нижний. До этого работал только на Украине – там, говорят, Зоны спокойнее. Зато с «товаром» у нас богаче…

Ещё «медуза»! Висит, словно приклеенная, над автобусом у перекрёстка. Жаль. Я ведь хотел показать Воробью местную достопримечательность. В салоне за грязным стеклом – взвод полицаев. И все как живые. Разве что у прапорщика крысы отъели руку…

Ветер не стихает. Облака всё ниже. А иногда беззвучно проскакивают молнии – совсем рядом, среди ползущих над крышами тёмных лохмотьев.

Да, в такую погоду на север не лезут. Ну и что? Даже когда не «штормит», мало кто осмеливается сюда ходить. Кроме меня, и десятка человек не наберётся…

Мы обогнули руины высотки, дальше через сквер – мимо воронки «огненного червя». За высохшими кустами уже угадываются в дымке два старых дома – оба оплетённые «фиолетовой плесенью». Отсюда не видать, но между ними есть проход.

А по ту сторону – лужайка. Моя личная «ягодная лужайка»! Только растёт там не земляника. Там растут – баксы!

Я уверенно двинулся вперёд. И у самых домов притормозил.

Воробей коснулся моего плеча.

– Вижу, – сухо сказал я.

Две «медузы» плавали в воздухе – как раз у прохода. Шквальный ветер слегка сдувал их при каждом порыве – но слишком медленно. А третья – плавала над самым проходом. Невысоко – чуть выше человеческого роста.

Угу. Ничего удивительного – в такую погоду, в таком районе… Но, блин, какого хрена именно в этом месте, а не за квартал отсюда?!

Искать обходной путь?

Его нет. Я прекрасно знаю.

И ждать нельзя. Так и до темноты не успеем выбраться за периметр…

– Возвращаемся? – с надеждой уточнил Воробей.

Я смерил его насмешливым взглядом.

Обычно я хожу без напарника. Мало кто выносит со мной больше одной ходки. Воробей ещё неплохо держится – в третий раз вместе топчем Зону.

– Ладно. Раз тебе не нужны баксы…

– Нужны, – вздохнул он.

Ещё бы. Это у меня – никого. А у него – жена и ребёнок. Нелегалы-беженцы из Киева.

Я подмигнул:

– Тогда не отсвечивай и лови фарт!

Даже три «медузы» – ещё не капкан.

Мы прошли под ними.

Обогнули развалины гаражей. И там, во дворе, между трансформаторной будкой и стеной дома…

Американцы называют их cherry. «Вишни». Правда, похожи – круглые, блестящие, тёмно-коричневые. Но довольно крупные, и растут на толстых длинных ножках. Поэтому у нас они – «опята». И дают за каждый «опёнок» – не меньше десяти штук американских рублей!

Это у нас. В Штатах – раза в три больше.

«Опята» того стоят. Говорят, были случаи – даже конченые наркоманы без всякой ломки за неделю слезали с иглы.

Я пересчитал добычу: семь – значит, семьдесят тысяч! Люблю помогать людям.

Мы аккуратно срезали коричневые шарики. За год опять нарастут. Главное, чтоб никто не узнал о «ягодной лужайке»!