Чернила под кожей - Марина Комарова

Долго выдержать не получается, Женьку надо забирать. Он не умеет показывать эмоции, но чувствуется, что еще немного – и разрыдается. Эдика он любил больше всех родных и близких, потеря брата для него – потеря части самого себя.

Подходят родственники, что-то говорят, но я не слышу. Главное, кивать в моменты, когда нужен ответ.

Солнце припекает. Живой огонь разливается по телу. Но это не солнечные лучи, это каждый шип, каждый лепесток, вытатуированный Эдиком. Болит не только душа, болит каждый рисунок, обжигая кожу, – последний гимн ушедшему другу.

В горле встает ком, перед глазами мутная пелена. Сглатываю, медленно поднимаю голову, тут же почти слепну от солнца. Небо забирает лучших, небо не знает жалости.

Я не знаю, есть ли что-то после смерти. Знаю только то, что есть до нее. Эдик, где бы ты ни был, мы тебя не забудем.

В какой-то момент я слышу смех. Легкий, звонкий, знакомый. Недоуменно моргаю, верчу головой по сторонам в поисках источника. Но никто рядом не смеется.

Это смех Эдика звучит у меня в голове.

Мы уходим с Женей спустя полчаса. Последними. Хотя нет, среди чужих могил призраком скорби бродит черная фигура Киры. Первый порыв – подойти к ней, но я не могу этого сделать. Словно внутри огненный барьер, который невозможно перепрыгнуть.

В голове пустота, слов нет. Женька то и дело оглядывается назад, но ничего не говорит. Горло перехватило не только у меня. Сейчас молчание – самое лучшее, что может случиться с нами обоими.

Вскоре мы оказываемся на людной улице. Можно добраться на метро или маршрутке, но не хочется. Не хочется слышать голоса людей, смех и глупые шутки. Не сейчас.

Меня не покидает чувство, что вот-вот мы услышим голос Эдика. Друг будет возмущаться, что его не подождали, как всегда делая вид, что опаздывать – его святая обязанность, иначе мир станет слишком идеальным.

А потому я невольно прислушиваюсь, напрягаясь каждый раз, когда слышу мужской голос. Знаю, что все это глупости, но ничего поделать не могу.

– Как вы познакомились? – вдруг спрашивает Женя.

Я озадаченно смотрю на него. Мальчик, ты же прекрасно знаешь. И память у тебя отличная. Ты чертов гений, один из лучших программистов на курсе.

Но тут же приходит понимание – Женя просто хочет отвлечься. Но не готов говорить о чем-то другом, кроме Эдика.

– Случайно, – немного хрипло отвечаю я. – На улице. Лил жуткий дождь. Мы стояли с отцом на остановке. Меня наказывали за то, что шлепнулся в лужу.

Какое легкое слово – «наказывали». Когда отец набирался по самые брови, он становился неуправляемым. У меня до сих пор есть шрамы от его «наказаний».

– А Эдик? – отрешенно спрашивает Женя, чувствуя, что других вопросов сейчас задавать не стоит.

– Он защитил меня. Перехватил руку отца и пригрозил вызвать милицию.

– И?

– И завязалась драка.

Это было странно и нелепо. У нас с Эдиком была большая разница в возрасте, но он взял надо мной шефство. И в итоге стал ближе, чем мой родной отец…

Женя вдруг резко замирает и смотрит на противоположную сторону улицы. Я тоже останавливаюсь, озадаченно перевожу взгляд. Вижу высокого мужчину в джинсах, черной футболке и очках. Красивый, холеный. Чувствуется в этом человеке нечто хищное, отталкивающее. Он будто злобный дикий зверь, покрытый тонким слоем лака цивилизации.

Женя смотрит на него как завороженный.

– Кто это? – тихо спрашиваю я.

Женя вздрагивает, словно только сейчас вспоминает, что не один.

– Макс, – его голос подрагивает, – я должен тебе кое-что рассказать.

* * *

На бедре Ольги уже появляются контуры дракона.

– Он будет зеленовато-голубой, – уверенно повторяет она. – Хрупкий и красивый. Я давно о таком мечтала.

Храбрая девочка, ни разу не вскрикнула и не пожаловалась. И пусть мышцы напрягаются, едва включается татуировочная машинка, Ольга храбро задирает нос и не издает ни звука.

Алена называет ее смешным кукольным именем «Ляля». Как ни странно, оно до ужаса идет этой пепельноволосой пигалице. Пролистывая ее фото в инсте, я ошибочно подумал, что она старше. И… круглее, что ли. А тут кожа да кости.

– Почему дракон? – интересуется Алик.

Он даже не подумал свалить, две молодые девчонки его однозначно заинтересовали. Ну и еще он любит смотреть, как я работаю. Мне не мешает, а ему любопытно.

– Все девочки любят драконов, – говорит Ляля, мне даже нравится, как звучит эта вариация ее имени.

– Неправда, – хмыкаю я, придирчиво оглядывая результат своей работы. – Есть девочки, которые сами как драконы. Им должны нравиться зачарованные принцы.

– Сейчас с принцами напряженка, – замечает Алена. – Моя сестра говорит, лучше дровосек, чем принц.

При этом почему-то внимательно смотрит на меня. Сразу ведь узнала, зараза мелкая. Хлопнула черными ресницами, выдохнула:

– Ой, здравствуйте, Макс. Как поживаете?

Сказать, что это было неожиданностью, – ничего не сказать. Но возникшее было напряжение быстро уходит, Ляля умеет разрядить обстановку. Ну и Алик старается. В итоге за время сеанса больше не возникает неловкости и дискомфорта.

Я узнаю, что девчонки учатся на программисток, любят спорт, развивающие программы и в целом очень достойные представительницы своего поколения. Хотя… что это я? Никогда не относился к тем, кто ворчит, глядя на молодежь. Ворчать и критиковать каждый может. А ты попробуй подсказать и научить. Да так, чтоб это выглядело не как каприз небожителя, решившего обратить взор на глупых смертных, а как реальное желание помочь.

Я назначаю Ляле новый сеанс, наблюдая, как девчонки уходят. Некоторое время просто смотрю в окно. Состояние какое-то странное. Такое бывает. Когда съешь мороженого больше, чем собирался. Холодно и сладко. А потом все это запиваешь крепким кофе. Горячим. И не можешь понять, хорошо тебе или плохо?

– О чем задумался? – интересуется Алик. – Прикольные девчонки, да? Правда, если Алена – младшая сестра твоей Таи, то они разные совсем.

– Тая не моя, – огрызаюсь, чувствуя глухое раздражение. Вот вечно он со своими замечаниями!

– Была ваша – будет наша, значит, – ни капли не смутился Алик.

Вместо того чтобы куда-нибудь его послать, я принимаюсь за инструменты. Все нужно простерилизовать, обработать и привести в порядок. Руки заняты работой, бестолковые мысли ретируются из головы. Ну, почти.

Алик уже собирается удрать, но звонит кто-то из клиентов и просит срочную консультацию. Вздохнув, друг машет мне рукой, чтоб шел сам, а он уж потом догонит.

Покидаю салон и оказываюсь среди густого зноя, плавящего мозги и кожу даже вечером. Я уже и не помню, когда было настолько жаркое лето. Вроде бы не южные края, а лето выдалось такое, что не нужно ехать ни на какие моря.