Сталинградский гусь - Валерий Дмитриевич Поволяев

геолога, вернулись ни с чем – пленного уводили перед самым их носом и каждый раз удар кулаком по бандитскому гнезду был напрасным – гнездо оказывалось пустым, ни душманов в нем, ни именитого пленника… И сведений о муках Михайлова и его перемещениях никаких. А потом вообще перестали поступать всякие сведения – и по части хада, и по части царандоя – афганской милиции, и по части разведки сороковой армии.

Словом, в задачу группы Гужаева входило и это задание – попытаться отыскать следы Михайлова: где он, что он, какова его судьба? Ведь человек открыл для безводного, страдающего от жажды Афганистана огромное богатство – воду, а с ним так поступили… Ни чести, ни совести, ни понятий о добре, ни стыда, и вообще ничего человеческого нет у нелюдей, называвших себя слугами Аллаховыми…

Едва колонна выехала за Кабул, как не стало видно людей, люди исчезли, будто они никогда не обитали в этих местах: лишь голые унылые холмы, с которых ветер сдувает длинные хвосты рыжей липкой пыли, в воздухе сбивает в комки и бросает в передние стекла машин, сзади, за кузовами, должны были волочиться целые копны пыли, но их, странное дело, почему-то не было, словно бы кто-то специально обрезал пыль и пластами укладывал на дорогу.

– Гляди в оба, – предупредил Гужаев напарника, – если где-то на сопку выскочит человек – считай, это душман.

– Не факт, – покачал головой напарник, – это, во-первых, а во-вторых, у нас все равно нет оружия.

– Зато есть руки, это тоже хорошее оружие.

У Гужаева был коричневый пояс по карате, руками он мог уложить много народа, десятка полтора «прохоров» (или душманов, кому как нравится), не меньше. Коричневый пояс – это, конечно, не черный, но тоже ценится очень высоко, стоит близко к черному, до высшей ступеньки у коричневого каратиста расстояние совсем крохотное.

– У одних оружие карате, у других – Коран.

Это напарник говорил про себя, в отличие от Игоря он хорошо знал Коран и мог читать суры, не спотыкаясь и не ошибаясь не только в словах или в буквах, но и в запятых. Игорь же мог прочитать на память только три суры… Впрочем, эти суры были главные.

Игорю были известны два случая, когда душманы захватывали в плен наших солдат, те читали им суры, и это действовало – «прохоры» проникались к пленным уважением и отпускали их. Хотя, честно говоря, в это верилось с трудом, – жестокость душманов описанию, как известно, не поддается.

Через три часа колонна остановилась на пятнадцатиминутный привал. Джангул выбрал для этого место потише, прикрытое с одной стороны скальной грядой, а с другой – равниной, где ни птица, ни человек либо зверь спрятаться не могли, даже муравей и тот, наверное, не мог спрятаться – все просматривалось как на ладони, виден был каждый метр пространства и каждая мелочь в нем.

Это было важно – не дать людям, заинтересовавшимся колонной, подойти близко незамеченными.

– Пять минут – на осмотр машин, – велел Джангул.

Тоже дельная вещь. Если бы машины были новые, позади у них не было ни огней, ни вод, ни медных труб, способных сжирать все, что угодно, – железо, резину, камни, землю, грузовики можно было бы не осматривать, но у джангуловой колонны все эти испытания имелись в биографии, поэтому старший и был так требователен.

Маленький Хасан, придерживая одной рукой тюбетейку на макушке, быстроногим воробьем обежал свою машину, постучал ботинками по колесам и доложил шефу:

– Дядя Джангул, Аллах благосклонен, с моей машиной все в порядке.

– Молодец! – похвалил его руководитель колонны. – Можешь взять кусок лепешки, пожевать малость, – разрешил он и поправил на голове Хасана нарядную тюбетейку, – позволяю.

По лицу Хасана проскользила тень, пожевать чего-нибудь он конечно же хотел, но решил пока воздержаться, чтобы не дразнить других водителей, – благодарно поклонился старшему и вприпрыжку понесся вдоль колонны.

Остановился около грузовика, на подножке которого стоял Игорь Гужаев.

– Друг, хочешь, покажу еще фокус? – предложил Хасан.

Игорь с интересом посмотрел на паренька и доброжелательно улыбнулся:

– Покажи!

Хасан волчком крутанулся около подножки и неожиданно вывернул боковые карманы джинсовой куртки, сразу оба.

– Посмотри, пожалуйста, тут есть чего-нибудь?

Игорь отрицательно покачал головой:

– Только воздух.

– Тогда сейчас появится, – пообещал Хасан и снова, будто волчок повернулся на одной ноге вокруг самого себя.

Игорь даже не заметил, как в пальцах у Хасана оказалась сигарета и когда он ее зажег. Паренек затянулся сигаретой глубоко, по-мужски, у него даже звонко засипели легкие, – проглотил дым, потом сделал еще одну затяжку… Пожевал губами, в следующий миг крепко сжал их, подмигнул Гужаеву круглым, каким-то удивленным глазом, – правым, левый у него оставался неподвижным.

Задумчиво глянул вверх, словно бы хотел там что-то засечь, но не засек и, покачав головой, подцепил пальцами концы вывернутых карманов и чуть приподнял их. Игорь с удивлением обнаружил, что из-под пальцев у Хасана, и с правой стороны, и с левой, густыми кольцами начинает выползать дым, и вскинул правую руку с оттопыренным большим пальцем.

– Ты это самое… Марсель Марсо, – сказал он фокуснику.

– А кто этот Марсель Марсо?

– Большой человек.

– А-а-а! – судя по довольному выражению лица, сравнение с Марселем Марсо Хасана устроило, он покивал согласно и хорошо отработанным коротким движением загнал вывернутые карманы джинсовой куртки на то место, где они должны были находиться.

Дым перестал сочиться из них. Хасан победно улыбнулся, подмигнул загадочно, глянул в одну сторону, потом в другую и приблизился к Игорю.

– Слушай, а ты ведь не афганец, – внезапно проговорил он, – хотя язык наш дари знаешь хорошо. И не пуштун ты и не хозареец… Тогда кто?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Неужели он, опытный батальонный разведчик, износивший на этой войне уже три комплекта формы-«песчанки» и питавшийся в разведке не только консервированной кашей-кирзухой, но и всем что можно добыть и съесть – змеями, скорпионами, ящерицами, гусеницами, черепахами, птицами, пауками, койотами, дикобразами, мышами, бикфордовым шнуром, взрывчаткой и многими другими «вкусностями», лопухнулся и где-то прокололся?

Немного поразмышляв, Игорь улыбнулся по-прежнему доброжелательно, открыто и ответил, не усомнившись в правоте, а точнее – в правдивости своих слов:

– Я – горный таджик.

– Это как? – не понял Хасан, глаза у него от удивления разъехались в разные стороны.

– А так! Говоря по-иному, перс, родившийся в горах.

– О-о-о, – заинтересованно протянул Хасан, – белудж, значит?

– Не белудж, а перс.

– Выходит, ты иранец, да?

– Можно сказать и так. Иранцы – это и есть персы. Один народ.

– М-м-м-м, – задумчиво промычал Хасан и, покачав головой, замер на несколько мгновений. Он хотел что-то сказать, но не сумел собрать в кучку нужные слова и сформулировать мысль…

– По машинам! – раздалась той порой гортанная команда Джангула. – Отправляемся!

Захрипели моторы, воздух маслянисто заискрился от дизельных выхлопов, грузовики стали один за другим выползать на трассу и набирать скорость.

– Как бы он тебя не выдал, – озадаченно проговорил напарник Игоря Салим Керимов и