От тебя одни неприятности - Натали Гетце

Единственным положительным моментов было то, что Менди не пришлось заводить с Пьером разговор о деньгах, отставной военный и её бывший работодатель по совместительству щедро осыпал девушку деньгами, словно антилопа из мультика с золотыми копытами засыпавшая золотом жадного раджу.

«Интересно он так пытается откупиться от моих чувств? Или это просто компенсация за ту боль, что он сейчас мне причинил? А может он таким образом пытается обмануть себя? Убедить, что всё делает правильно? Между нами сугубо рабочие отношения, которые пришли к своему завершению. Бред… Какой же это бред… Наши отношения изначально были основаны не на рабочей этике. Он взял меня не потому что я хорошая няня, а, чтобы избежать скандала из-за той щекотливой ситуации, что он попал по вине Кейси».

Аманда молча взяла протянутый ей Валеном расчёт. Она совсем не слушала, что ей при этом говорил Пьер, в голове девушки стоял вой брошенной и отвергнутой любимым девушки.

«А может я всё сама себе придумала? Может и не было никаких чувств с его стороны. У него есть Ронда. Она взрослая и красивая женщина. Подходящая ему женщина, и по возрасту, и по статусу. А я? Только народ смешить. Незрелая девчонка, увлёкшаяся взрослым мужчиной».

Развернувшись всё так же молча Аманда вышла из кабинета. Как в тумане она попрощалась с Лили и Сарой. Менди словно медленно отходила от наркоза. Она ничего не понимала и как будто больше не чувствовала. По крайней мере слёзы маленькой Лили её совсем не тронули, она не могла до конца осознать и прочувствовать боль ребёнка, что так сильно привязался к ней. Словно каменное изваяние божества у постамента которого плакали верующие, вымаливая для себя благословение богов, она осталась так же глуха к мольбам Лили. Лишь механическое поглаживание малышки по голове свидетельствовало о том, что она живой человек из плоти и крови.

Она любила эту девочку, искренне и самозабвенно. И дело тут было вовсе не в том, что она дочь Пьера. Малышка действительно ей нравилась, в тайне Аманда надеялась на то, что у неё могла бы когда-нибудь появиться такая же дочь или о том, что каким-то фантастическим образом Лили и была бы её дочерью.

Аманда любила Лили, но сейчас её сходство с отцом причиняло девушке только боль, заставляя отгораживаться от малышки стеной равнодушия. Она не была ни в чем виновата, но люди эгоисты по своей натуре и желая уберечь остатки своего сердца могут заставить страдать других. Смотря на малышку Менди видела перед собой лишь мужчину, что разбил ей сердце.

Увещевания Сары и заявления, что она непременно поговорит с братом и заставит его поменять своё решение, тоже никак не тронули Аманду. Отныне ей было всё равно. Если она ему не нужна, как женщина, то ей тогда вообще больше ничего не нужно: ни этой работы, ни этого мужчины, ни этой жизни.

До своего дома Аманда добралась словно в бреду. Всю дорогу она рыдала в такси, так истошно, что водитель даже, остановившись у аптеки сбегал и купил ей успокоительное, а затем проследил за тем чтобы она его выпила.

Оказавшись в четырёх стенах, что ранее были для неё убежищем, а сейчас скорее напоминали склеп, где она себя заживо похоронит, если конечно кредиторы её бывшего не сделают этого раньше, девушка, достав телефон ещё раз прочитала оставленное ей сообщение. Завела будильник на нужное время и зашторив все окна провалилась в спасительный сон.

Кого не способен был бы спасти сон, даже если бы он был летаргическим так это Пьера. Мужчина терзаемый изнутри своим собственным решением, тем что он просто обязан был принять, потому что это было правильно, был вынужден столкнуться с истерикой сестры и слезами дочери. И если Лили поплакав была вынуждена отступить под авторитетом собственного отца, то с Сарой этот номер не прошёл. Она не признавала авторитетов и не боялась брата.

Перепоручив временно заботу за расстроенным ребёнком Надин Сара пошла в одну из своих лучших лобовых атак, причём она была так агрессивно настроена, что Пьер заподозрил, что сестра не сдержалась и простимулировала свои и без того находящиеся на грани эмоции противозаконными веществами.

— Как ты мог Пьер? За что ты уволил Аманду?

— Я не обязан оправдываться перед тобой. Это касается только меня и мисс Андерсен!

Сара не слушала, отмахиваясь от его слов и продолжая высказывать своё неудовольствие брату:

— Это что по-твоему решение взрослого мужчины? Избавиться от женщины, что тебе не безразлична лишь бы не уступить чувствам?

— А по-твоему взрослое решение — это нанюхаться дряни и устроить скандал в моём кабинете Сара? — огрызнулся Пьер. — У нас был с тобой уговор, пока ты находишься в моём доме ты не принимаешь! Ты нарушила его и на твоём месте, сестричка, я бы побеспокоился о себе, как бы и тебе не покинуть этот дом вслед за Амандой!

— Ты всегда знаешь, что и кому нужно делать, да Пьер? — она задрала голову решительно посмотрев в глаза брату. — Знаешь, что делать другим, но не тебе самому. Ты словно боишься ошибиться и от этого делаешься заложником своих слабостей.

— Кто бы говорил о слабостях! — враждебно произнёс мужчина. — Ты со своей даже не можешь найти силы бороться!

Упрёк, брошенный братом, был словно пощёчина. В глазах женщины выступили слёзы. Даже одурманивавшие мозг Сары вещества не могли притупить боль, что вспыхнула от слов Пьера. Единственного человека, что ещё верил в неё, даже тогда, когда она, потеряв всякую надежду уже не верила в то что однажды она найдёт в себе силы остановиться.

Больше этого человека не существовало. Он умер, прямо на глазах Сары, во время их ссоры.

Раскаянье настигло Пьера в ту самую секунду, как только он произнёс свой упрёк. Он тут же горько пожалел о сказанном, но слова не воротишь. Даже если он сейчас попытается взять свои слова обратно извинившись перед сестрой. Даже если он поклянётся, что на самом деле так не думает, а сказал всё это просто со зла, тем более что это было правдой ни он, ни она всё равно об этом не забудут. Нельзя стереть из памяти то, что было сказано вслух, нельзя.

Нельзя бездумно разбрасываться словами идя на поводу у своего гнева. Эти семена намного проще посеять, чем пшеницу, а самое ужасное, что невзирая на погоду они обязательно взойдут.

Чувствуя свою вину и не зная, как её загладить, не