Алекс и Алекс - Семён Афанасьев

до конца мне поверил. После чего с ещё большим любопытством разблокировал директории общей биологии и прикладной медицинский курс по обмену веществ.

— Точно, — вырывает меня из мыслей голос Алекса. — Ну а теперь ты мне скажи. Есть ли смысл упираться часов по пятнадцать в сутки, если твой шанс перейти на уровень выше составляет менее десяти процентов по статистике? И это ещё если ваша статистика не врёт, в чём лично я сомневаюсь…

— Да понятно, что нет такого смысла, — и не думаю спорить с очевидным. — Именно потому трущобы с каждым годом всё прирастают новыми кварталами, а до Центра из этих новых районов всё дальше и дальше.

— Ну вот тебе и ответ. Зачем ломиться в закрытые двери, куда толпятся тысячи таких же? Если рядом есть открытое окно либо не прикрытая стена? Часть которой можно просто разобрать вручную, — туманно отвечает Алекс. — Я вначале не хотел тебе всего говорить, по трём причинам. Во-первых, я не был уверен, насколько ты способен усваивать нагрузку. Во-вторых, мне нужно было убедиться на практике, что я прав. В-третьих, меня могло в любую секунду выдернуть отсюда. И я не хотел тебя обнадёживать понапрасну.

С его возвращением домой, кстати, что-то не заладилось. Он, правда, сразу обозначил, что скорость каких-то там временных потоков может не совпадать тут и там. Но одно дело — знать теорию, а совсем другое — отбывать два месяца вместе со мной за то, что он сам считает жесточайшим произволом. Хотя, как по мне, именно нам с ним грех жаловаться: ну где бы мы ещё так устроились?

— А здесь всё сложилось, как нельзя лучше, — он будто ловит мою мысль дословно. — Крыша над головой есть, отвлекаться на быт было не надо. Питание — в итоге всё решилось вполне терпимо, о нём тоже особо заботиться не пришлось. Тренировочная база вообще идеальна. Ну, с моей позиции, — смущённо уточняет он. — И так далее. Понятно, что этот ваш Квадрат — по определению не лучшее место для времяпровождения. Но именно мы с тобой более эффективно на эту пару месяцев бы точно не устроились. Особенно в свете того, что я тут вызнал о вашем обществе.

— Ты хотел объяснить, почему именно такая программа моего обучения, — возвращаю его к теме разговора, потому что знаю: очень умные люди порой способны долго говорить о чём угодно, забывая при этом о главном.

— Что в вашем обществе считается самым главным залогом успеха в жизни? — вопросом на вопрос отвечает он.

Я уже усвоил много нового за эти пару месяцев (поначалу, правда, думал: нафига нужны эти обучающие курсы по сети?). Потому сейчас моя точка зрения отличается от той, что была раньше.

— Я пока вижу два вектора в этом направлении, — очень осторожно подбираю формулировки, потому что он цепляется к каждому слову и с ним даже думать надо аккуратно (он говорит — как ты говоришь, так ты и думаешь). — В основном, широким массам прививается точка зрения, что если будешь хорошо учиться, то твой успех неизбежен.

— Но?‥ — будто поощряет меня он.

— Но тогда массу вопросов вызывает уже самый первый доктор; тот, что был в суде. Он в итоге учился около восьми лет только после поступления в универ. До этого была наверняка не самая простая старшая школа, из простой бы его просто не приняли на медика… И до той школы наверняка были и район получше моего, и всё остальное. А сейчас он получает едва ли как старший смены охраны в молле. При том, что работа у него каторжная, ответственная и на износ. Он ещё, если помнишь, работает и на кафедре, и в муниципальной терапевтической клинике.

Перевожу дух. Раньше я на вещи с такой позиции не смотрел.

— Я не особо много знаю взрослых лично, — продолжаю. — Но уже этот пример говорит: пропаганда (новое слово от Алекса, я раньше не знал) — это одно. Знания — другое. Реал — третье. Потому, официальную точку зрения я тебе озвучил, но лично я ей сегодня не особо верю. Вкалывать в учёбе, как тот врач; быть одним из лучших до универа, чтоб в него поступить — и всё это за оклад старшего охранника? До пенсии?! Причём, если у старшего охранника ещё есть перспектива в жизни, — спохватываюсь, припомнив детали, — то у того врача её уже точно нет! Только потолок и, в лучшем случае, муниципальные надбавки за стаж.

— Как у тебя интересно сменилась точка зрения за это время, — хихикает Алекс. — Иные версии будут? И да, с моей точки зрения, это общая социальная тенденция, а не случай с конкретным врачом.

Пользуясь особенностями местных программ перевоспитания в тюрьме, Алекс из своего чипа в карцере напрямую связывается с беспроводной сетью Квадрата, затем уже из неё выходит «в большой мир». Пока я делаю указанные им задания, он «повышает собственный уровень владения окружающей обстановкой» (его слова), не вылезая из онлайн университетов, из разных правительственных учреждений и прочей подобной мутоты.

Итогом его изысканий часто становятся дополнительные задачи мне. Типа чтения в свободное время учебника по одному из южных языков (как по мне, тупая трата времени, они и так говорят на всеобщем. Но с Алексом я не спорю, ибо договор).

— Вот ваша официальная точка зрения, «Боритесь за знания, и тому, у кого они лучше, будет счастье», и у меня сразу вызвала массу вопросов, — хмыкает Алекс. — Но есть общие принципы, одинаковые для всех. Кто в вашем обществе получает в распоряжение ресурсов больше всех? Ну, и не только в вашем, заметим, — добавляет он после небольшой паузы, затем сразу оговаривается. — Тех, кто при власти, не считаем.

— Если речь об обычных людях, то те, у кого редкая специальность или сверхвысокая квалификация.

— У врача в медпункте суда с квалификацией всё в порядке, — напоминает Алекс. — Сильно это ему помогло устроиться в жизни? Или скажем иначе: он сам себя успешным считает?

— Получается, набор редких знаний и умений либо качеств ценится выше, — утверждаюсь в первоначальной гипотезе. — Причём редкий не столько с точки зрения, что он редко встречается. На скрипке вон вообще никто не пиликает, а что-то скрипачи миллионерами не стали. В основной своей массе… Редкий — в смысле комплекс умений,