Классовая борьба. Государство и капитал - Владимир Сапега

Партия рабочего класса — самая законопослушная партия, иначе антинародная госвласть ее давно уничтожила бы совершенно легально.

Но — внимание!! — законопослушным рабочий класс является до тех пор, пока государственная полицейская власть не применит к рабочим оружия и сама не преступит закон, сама не поставит себя тем вне закона — существующего и революционного.

Диктатура закона? — Да. Какого закона? Закона, навязанного полицейщиной и бюрократией обществу? — Нет. А закона, выработанного самими трудящимися в интересах трудящихся. Этот закон должна проводить власть рабочих, осуществляющая диктатуру своего закона — над бюрократией, над буржуазией, над всеми. Другого разговора, кроме колючей удавки у них на горле, эцилоппы не понимают. Кнутом и ошейником для коррупции может быть только организованная партия рабочих — власть трудящихся — диктатура пролетариата — наша диктатура! — социалистическое государство. Это — ужас для бюрократии. История классовой борьбы не знает других примеров.

Диктатура пролетариата — это диктатура большинства над меньшинством, именно: диктатура прежде угнетаемого большинства (народа) над прежде угнетающим народ меньшинством. Революционный закон рабочего класса карает государство за узурпацию власти у народа. Разрешение вопроса трудящихся — в организации, в установлении своей диктатуры — диктатуры трудящихся, подавлении своей утвержденной властью и бюрократии, и капитала. Диктатура пролетариата — наша диктатура! Это то оружие, которое рабочие могут создать только своей организацией, организацией коммунистической партии рабочих.

Товарищи рабочие, соединяйтесь! Соединяйтесь по предприятиям, по профсоюзам, по гражданским и общественным организациям. Соединяйтесь в рабочую партию! Особая осторожность — к «коммунистическим» чиновникам в наших рядах. Особая осторожность — к т. н. «губернаторам-коммунистам».

Время развеяло труху пустого агитпропа брежневских времен: диктатура пролетариата — это не фраза из книжки, не сухарь; диктатура пролетариата — есть применение законов шариата к классовым врагам трудящихся, к попыткам сопротивления прежде эксплуататорских классов. Законов' бескомпромиссных и волчьежестких. Никакую государственно-бюрократическую власть не напугать ни фашизмом, ни расизмом. Для власти бюрократии страшна, как смертельно опасная, только идеология коммунизма — как единое рабочее движение в стране, как угроза. Диктатура власти трудящихся — это намордник для бюрократии и чиновников.

Государство в России отвыкло от классовой угрозы со стороны пролетариата. Мы хорошо видим, как государство воспользовалось этим временем классового мира. Теперь, с нарастанием классовой борьбы, власть начнет обещать трудящимся (народу) социальные блага в обмен на возврат к классовому миру. Но марксизм учит видеть в истории урок, — и ставит под сомнение легитимность чиновников как обладателей политической власти.

Эксплуататорское государство и чиновники, его составляющие, довольны своим положением и стремятся к всеобщей любви и покою; они за консерватизм и стабильность. Эксплуатируемый народ полон ненависти к угнетателям, стремится к революции и не сложит оружия до тех пор, пока вся система угнетения не будет разломана.

Коммунисты всегда за стремление народа к свободе. Но мы против стихийности революции, мы против революции, если нет организованности рабочего класса, нет сети стачечных комитетов, нет ведущей партии и т. д. И вслед за сладкой для центристов фразы о том, что мы «против революции», нужно сразу уточнять: мы не против революции, а за партийную организацию рабочих.

Власть молится: если уж волнения или бунт неизбежны, то пускай они будут без идеологии или с любой неклассовой идеологией. Если восставший народ требует идеологию, то пускай-де она будет националистической, «патриотической», какой угодно, лишь бы не красной, не коммунистической, не марксистской, не классовой. Госвласти не страшна никакая неклассовая оппозиционная идеология. Для государственного самодержавия много страшнее даже небольшое выступление народа с политическими требованиями, чем серьезные волнения с требованиями экономическими. А уж хулиганские и стихийные бунты вообще никак не сотрясают политическую власть.

Идеология коммунистов простая: борьба трудящихся за свои права, диктатура рабочих против диктатуры бюрократии, классовая война против войны государства против народа. Диктатура пролетариата — это не самоцель ортодоксов, а единственное оружие рабочих, способное заменить собой диктатуру бюрократии, самодержавие чиновничества, всевластие государства. Трудящиеся не завоюют свободы, пока понятия Сталин, патриотизм, духовность не наполнятся ясным классовым содержанием и лозунгом не станут Маркс, Революция, Коммунизм.

Революционность — означает то, что рабочий класс не желает и не будет мириться с существующим произволом. Революционный класс не остановится ни перед чем — ни перед властью, ни перед кровью, ни перед попом — для завоевания своих прав. Нас не должно останавливать, что из ряс повылазят святые отцы при слове революция. Буржуазия и ее лакеи, государство, его идеология и его прихвостни говорят о любви и мире между угнетаемыми и угнетателями, о межклассовом примирении, на деле угнетая народ. Мы же открыто говорим, что сознательно сеем ненависть: ненависть к нашему угнетению и угнетателям. Не мир приносим, но меч. Рабочие — единственный класс, кого не пугает революция: нам нечего в ней терять. И вот этот лозунг у рабочих не «перехватит» ни центристская социал-демократия, ни один, даже самый коммунистический, «губернатор-коммунист».

Революция — праздник для угнетенных.

Весь класс чиновничества несет солидарную ответственность за все преступления государства. У победившей социалистической власти не будет ни исторической возможности, ни желания разбираться с каждым бывшим в отдельности. Поэтому мы до своей победы говорим открыто: в момент революции единственный путь для «честного» чиновника — уйти по-геббельсовски. Государство — как враг гражданского общества — не дает народу возможности отличить и отделить честного чиновника Иванова от бесчестного петрова. Поэтому революционно восставшему народу следует не отыскивать жемчуженки во всем государственно-чиновничьем дерьме, а вычистить все начисто.

Презумпция невиновности государства к самому себе оборачивается повальным беззаконием. Марксизм провозглашает презумпцию виновности государства, чиновников, власти. Поэтому и честному Иванову не стоит молча в кабинете дожидаться революции, но беспрерывно доказывать аскетизмом и пуритантством свою честность.

Честный чиновник — это есть вампир-гуманист, который искренне сочувствует, но не питаться кровью народа он не может. Чиновники, будь они самые честные, демократичные, патриотичные и церквопослушные, никогда не оторвут от себя благ и не уменьшат аппетитов в пользу народа — кроме разовых «единовременных» подачек, о которых сразу будет сказано громко и славно. Главный враг народа — «честный» чиновник, губернатор, генерал, ибо «честно» служит эксплуататорскому государству. Классовый приговор заключается не в предъявлении обвинений конкретным людям за их принадлежность к враждебным классам, а в том, что обвинения предъявляются конкретным людям за их услужение капиталу и государству против интересов труда. Какой бы ни был чиновник — он враг. Нам плевать, честный ли человек наш враг или мерзавец: он — враг. И если чиновник мерзавец, партия рабочего класса направляет на него свою классовую борьбу не потому, что он мерзавец (или не русский, или христопродавец), а как на представителя враждебного лагеря, на его легализированное государством право «управлять» обществом от имени общества и грабить народ от имени народа.