Майор Сицкий – друг индейцев - Евгений Мисюрин

— Не будь дураком, Джек. Пока, — говорил снова первый, второй лишь молча кивал. — Пока мы тебе по-хорошему говорим. Проваливай из города.

— А то что? — Джек натянул сапоги и сделал два шага к непрошенным визитёрам.

У мужчин, словно сами собой появились в руках револьверы.

— Ну? — хищно улыбнулся первый. — Я последний раз прошу тебя быть хорошим мальчиком и не путаться под ногами у больших дядей. И очень надеюсь, что ты наконец-то откопаешь под своей шляпой хоть крошку мозгов и поймёшь, что с нами не стоит спорить.

— Да кто вы вообще такие? — Джек не понимал, что происходит, но на всякий случай приготовился к драке.

— А это тебя не должно волновать. Тебя должно волновать другое. Что с тобой сделают, если ты через час ещё будешь в городе. Думай.

Пришельцы дружно развернулись и через секунду уже были за дверью. Жора снова и снова прокручивал в голове неприятный разговор, пытаясь найти зацепки. Маршалы или депутаты? Не похоже. Те бы сразу постарались отправить в кутузку. Хотя, за что — непонятно. Кому он мог так больно отдавить мозоли, чтобы его захотели выгнать? Ведь ни каких-либо дел, кроме осмотра ярмарки, у него нет, ни повздорить ни с кем в городе он ещё не успел. Чёрт! Он даже не знает, от чьего имени пришли эти два клетчатых придурка.

Пару минут Джек ходил кругами по комнате, пока не понял, что для продуктивных размышлений недостаточно данных. Он подхватил шляпу и вышел наружу. За стойкой стояла всё та же полная розовощёкая мексиканка, что встретила их ранним утром. Он ещё тогда обратил внимание на колоритную внешность женщины.

На вид около тридцати, в белой богато декольтированной блузе, прикрытой вязаным платком, и в пышной многослойной цветастой юбке, и без того нехуденькая дама приобретала пропорции бегемотихи. Это, если не обращать внимание на лицо. А там было, на что посмотреть. Во-первых, огромные чёрные глаза, отделённый один от другого не только тонким породистым носом, но и свисающим из-под платка завитым локоном. Ярко-красные полные губы, отлично гармонирующие с пышущими здоровьем розовыми щеками. Стоит добавить, что рот у девушки практически всегда был растянут в жизнерадостной улыбке, а над головой почти на фут задирал платок огромный костяной гребень, торчащий из причёски.

— О! Сеньор Рэд’ — девушка произносила его фамилию так, словно намекала на «о» в конце слова. — Вас тут спрашивали два джентльмена из агентства Пинкертона. Они вас нашли?

— К сожалению, да, сеньорита Долорес, — ответил Жора на портуньол. — Только я так и не понял, чего они хотели.

— Увы. Ничем не могу вам помочь, сеньор Рэд’. Мне они тоже не сообщили о цели визита. Может, вас ищет кто-то из родственников или знакомых?

— Вряд ли. Все мои родственники и знакомые въехали в гасиенду вместе со мной.

Девушка недоуменно пожала плечами.

— Сеньорита Долорес, будьте добры, сделайте мне чашечку настоящего кофе.

Он развернулся, намереваясь вернуться в номер, когда услышал весёлый голос:

— Вы зря не хотите выпить кофе на террасе, сеньор Рэд’. В полдень начнётся Большой Ярмарочный Парад. Это очень интересно.

Долорес не обманула. Не прошло и получаса, как начался парад, и это было и вправду интересно. Сначала справа по улице зазвучала музыка. Надрывались не меньше двух десятков инструментов, причём Жоре показалось, что почти все они, ну, кроме барабанов, духовые. Песню он тоже узнал. Неудивительно, что это оказалась всё та же «Жёлтая роза Техаса».

Постепенно из-за угла выплывали и сами исполнители. Они шли неплохим строевым шагом, в одинаковых пиджаках, разрисованных в цвета флага с одинокой звездой. Впереди махал пафосно украшенным посохом дирижёр. Следом пошла колонна техники.

Первым выехал огромный паровой трактор. Он подпыхивал почти в ритм с музыкантами и тоже был украшен флагами штата. Когда машина поравнялась, Жора с удивлением отметил, что колёса у трактора высотой в человеческий рост и полностью железные, как на старых фотографиях о коллективизации в СССР. Капот трактора был увенчан огромной трубой высотой до окон второго этажа. Дымила она как полк дембелей в курилке. Следом двигался почти такой же, может чуть поменьше и с трубой классической паровозной формы. Он прокатил мимо, разбрасывая блестящими шатунами солнечные зайчики. Когда следом покатили две машинки поменьше, Жора почувствовал себя на трибуне мавзолея. Захотелось помахать ладонью в характерном жесте.

После техники двинулись фургоны, расписанные рекламой. Многие не имели тента, вместо него были настелены доски, на которых выплясывали иногда женщины, а иногда и пары. К последнему фургону оказалась прицеплена швейная машинка. Сначала Джек решил, что она бутафорская. Но потом удивился ещё больше. Машинка оказалась настоящая, правда на платформе. За ней, согнувшись в три погибели и обняв ногами стойку, сидел классический еврей в кипе и с пейсами. Он что-то строчил, неистово вращая ручку.

А затем появился слон. Точнее слониха. Жора мгновенно узнал Люси. Она осторожно ступала, опасаясь наступить на подошедших почти вплотную зевак. На спине слонихи привычно крутил ручку своего переносного оркестра карлик, а следом за ней… Джек даже протёр глаза. На длинных жердях, высотой метра четыре, не меньше, стоя на прибитых посередине перекладинах, вышагивал никто иной, как Бак Троттер. В полосатых жёлто-красных штанах и неимоверном цилиндре. В его руке болтался кнут с рукояткой, украшенной опять же в цвета флага. Видимо, он изображал погонщика.

— О, Жорик, ты видишь? — Африка появился непонятно откуда и тут же ткнул пальцем в слониху.

— Джек! — Амалия, улыбаясь, подбежала и смачно чмокнула молодого человека в щёку. — Красиво, правда? Я никогда ещё не видела парада. А ты?

— А я очень рад видеть тебя. Как прогулялись?

— Да ну его, этот Даллас, — прогудел Злобный. — Хотел сапоги на всех купить, так все магазины закрыты. Говорят, что откроют завтра, на ярмарке. Сволочи буржуйские.

— Жора, мне тут Долорес доложила, что тебя искали люди от Пинкертона. И вроде как злые были, — сообщил Африка по-русски. Амалия лишь глянула, недовольно поджав губы.

— Да, — ответил Джек на понятном всем языке. — Приходили двое. Хотели, чтобы я из города убрался.

— Да какого буйвола?! — взревел Злобный.

— Понятия не имею.

— Джек, ты тут без меня ничего не натворил? — негромко спросила Амалия.

— Успел только разуться и лечь на кровать.

— Это «ж-ж-ж» неспроста, — проговорил Африка. Снова по-русски.

— Джентльмены, кто из вас мистер Джек Рэд? — раздался хорошо поставленный голос, кажется, даже с британским акцентом. Все дружно обернулись.

Перед ними стоял типичный ливрейный слуга. В высоких красных сапогах, обтягивающих штанах и расписном красно-зелёном фраке, на голове завитый парик молочно-белого цвета, в руке блокнот, в другой — карандаш в готовности писать.