Вирус - Сергей Федоранич

– Да, все верно.

– Если посмотреть на хронологию издания материалов ого, то выходит, что вы получали информацию намного раньше, чем все остальные ваши коллеги. Некоторые статьи на английском языке выходили спустя два или три часа после пресс-релиза министерства. Как вы это прокомментируете?

– Высоким уровнем профессионализма сотрудников моего агентства, – ответила Наташа.

– Я отмечу, что статьи ого носили не столько информационный, сколько оправдательный характер. Например, когда Минюст выдал отрицательное заключение на проект к поправкам депутата Скобиной Николины Павловны об ужесточении уголовных норм за коррупцию, Игорь ий в своей статье написал, что подобное заключение – единственно возможный вариант развития событий. Закон не должен быть принят.

– И верно, я полностью поддерживаю это мнение, – сказала Наташа. – Коррупционная составляющая есть, этого никто не отрицает. Но увеличение штрафа до тысячикратного размера взятки – полнейшая глупость. Это не ужесточение нормы, это ее убийство. Такие деньги никто не сможет выплатить, норма просто умрет в зародыше, и все.

– Закон не предусматривает нижнего порога, – ответил Максим. – Он дает возможность суду забрать у мздоимца вообще все деньги, не ограничиваясь теми, которые можно взыскать по текущему законодательству.

– И никто этой возможностью пользоваться не станет. Норма будет карательна для неугодных, но оставит нетронутыми тех, кто действительно заслуживает полной конфискации.

– Согласен, – сказал Максим. – Однако обществу инициатива не понравилась. СМИ начали публиковать разгромные материалы, и только ваша статья стала оправдательной.

– Мы за объективность. Если некоторые журналисты не могут смотреть в суть вещей, это не проблема Игоря ого, который может и делает это изо дня в день. Не стоит так критично, Максим, у нас выходили и другие статьи. Которые критиковали действия Минюста, еще раз повторюсь – мы за объективность.

– И объективности ради не хотите признать, что с министром у вас не только деловые, но и семейные отношения?

– Это не имеет никакого значения.

– Напротив, Наталья, имеет, да еще какое. Если бы ваши читатели знали, что в материалах ого объективно пишет мать ребенка министра, то вашим словам бы не поверили. Всем бы стало понятно, что объективные, на первый взгляд, вещи на самом деле – красной нитью шитая политика Минюста.

– Это не так, – спокойно ответила Наташа. – И именно из-за того, что у многих бы созрело такое мнение, мы не афишировали.

– Ну конечно, этого делать не стоило, – согласился Максим. – Тем более что вы и так достаточно заплатили за информацию, которую получали от министра. Например, серия тех публикаций про банки. Я читал блог одного разорившегося банкира, который пишет, что у него просто не было иного выхода, кроме как прятать вклады за баланс, потому что взятки стали просто неподъемными. И он был готов об этом заявить, и даже сделал это – написал в ваше агентство огромное письмо. У меня есть копия, да она у всех есть – банкир выложил ее в блоге. Там он говорит не столько о факте взяток, сколько о расценках и методах давления. Человек полагал, что вы действительно независимые журналисты, и доверился вам. А на следующий день у его банка отозвали лицензию, а его самого упрятали за решетку.

– Удивительное совпадение, но только сегодня утром, буквально за несколько минут до вашего звонка, у меня состоялась неожиданная встреча с упомянутым вами Александром Николаевичем Любимовым, бывшим председателем «Нефтекредитбанка». И я скажу вам то же самое, что сказала ему: это не я нарушала закон, а он.

– Не совсем так все было, – сказал Максим и покачал головой. – Если следовать четкой хронологии, то было так. Вы получили письмо, в котором было указано, сколько денег Любимов заплатил регулятору, сколько в другие ведомства и министерства, прямо или косвенно влияющие на его деятельность. Как раз в тот момент в Минюсте проходил экспертизу проект закона о снижении требований по начислениям резервов для разных категорий кредитных портфелей. Это бы сильно упростило жизнь банкирам, и за положительный отзыв банкиры платили. В списке этих людей вы увидели имя Шелехова и сообщили ему, что Любимов собирается открыть рот. И ситуация была улажена очень быстро – Любимова обвинили, подельникам дали уйти. Так было?

– Нет, Максим, это совпадение. Я к тому моменту уже знала, что ряд банкиров, и Любимов в том числе, давно занимаются незаконной деятельностью, и с полученным письмом поступила так, как сделал бы любой на моем месте: проигнорировала его. Ведь совершенно очевидно, что Любимов учуял, что пахнет жареным, и старался изо всех сил кинуть обвинение первым, чтобы у него была возможность перевести всю вину на регулятора и прочих чиновников. Как говорится, насильник тот, на кого указала жертва. Главное – вовремя заявить, что ты именно жертва, а не насильник.

Наташа говорила спокойно, но внутри ее немного потряхивало. Сексуальное возбуждение прошло, на его место пришла тревога. Максим не знает и не может знать, что Любимов действительно стал жертвой обстоятельств, что его заставляли под угрозой уголовного преследования реализовывать все те схемы. Но это был его выбор, он мог пойти в полицию с повинной, сообщить обо всем. Он бы спасся. Он знал, куда он идет и какова цена всех этих игр. Но он прогнулся, согласился и действовал в строгом соответствии с руководством карманного банкира, пока не запахло жареным. Коррупция работает в обе стороны, и ему донесли, что схема с забалансовыми вкладами и отмыванием слишком топорная, ее нужно закрыть. А закрывают не только схему, но и каких-то людей, иначе слишком опасно, общество от такой наглости взвоет. Он побоялся оказаться тем, кого пустят «в расход», и попытался спастись, но не удалось.

Не спаслась и Наташа – объективность потребовала выложить имена многих чиновников, но, конечно, не Димы. И ее мужа в отместку посадили, потому что статья перекрыла некоторым чиновникам доходы.

– Полиция с вами уже говорила?

– Нет, еще нет. А что я могу им сказать?

– Я не знаю, вы скажете.

– Максим, мне кажется, вы пытаетесь выяснить то, чего нет на самом деле. Если следовать вашей логике, то смерть Шелехова мне совершенно невыгодна. Поскольку я потеряла источник информации.

– Это если следовать моей логике, – согласился Максим. – А как на самом деле?

– А на самом деле мне и моему агентству важно, с кем мы сотрудничаем. И Шелехов был отличным партнером, как и ряд других чиновников. Мы отлично работали вместе, но вот он убит, это горе, беда. Для меня, для его близких. Ничто не может стоить столько же, сколько человеческая жизнь! Не бывает таких обстоятельств, при которых нет другого выхода, кроме как убить человека. Его смерть не должна остаться безнаказанной. Но с точки зрения работы тут нет и не может быть каких-то катастроф. Мы – публичные журналисты, работаем открыто. Будем работать с новой командой Минюста точно так же, как работали с командой Димы.

– Ваш совместный сын с министром получит что-то в наследство?