Халхин-Гол/Номонхан 1939 - Стюарт Голдмен

Япония столкнулась в начале 1939 года - это ее неспособность поставить Китай на колени и угроза войны с СССР. Так как многие японские лидеры главной причиной затягивания войны в Китае считали советскую помощь правительству Чан Кайши, и горькие воспоминания о боях на озере Хасан были все еще свежи, Советская Россия для многих в Токио казалась основным источником проблем для Японии. В переговорах с Германией, которые Япония начала сразу после Хасанского конфликта (в августе 1938), в Токио пытались добиться заключения военного союза, направленного прежде всего против СССР. Особенно такого союза хотели японские военные лидеры.

Тем временем в Берлине дипломатическая ситуация развивалась в другом направлении. В апреле 1938 года министр иностранных дел Риббентроп после совещания с Гитлером сообщил статс-секретарю Эрнсту фон Вайцзеккеру, что новая внешняя политика Германии должна принимать во внимание противостояние Великобритании, и хотя официально врагом №1 оставалась советская Россия, в действительности германские планы разрабатывались против Великобритании. Гитлер и Риббентроп хотели военного союза с Японией, но такого, который можно было бы применить против любого потенциального противника. Они пытались ослабить позиции Великобритании и Франции, путем союза с Японией создав угрозу их уязвимым колониальным империям в Азии.

Японских политиков это не устраивало, они не собирались становиться орудием Германии. Японский флот тогда тоже был против такого союза, в котором Японии пришлось бы противостоять объединенному флоту Великобритании и США. Таким образом, несмотря на желание японской армии принять предложенный Германией союз, японское правительство воздерживалось от его подписания, требуя специальных уточнений, которые направили бы союз против главного врага Японии - СССР.

Тем временем политика Гитлера направляла Германию еще дальше от японской позиции. Сопротивление Чемберлена дальнейшей германской экспансии после марта 1939 выражалось не только в его гарантиях Польше, но и в ускорении перевооружения и, наконец, в беспрецедентном требовании ввести призыв в британскую армию в мирное время. Значимость этих мер в Берлине поняли еще и по отказу Польши выполнить требования Германии по Данцигу и Польскому коридору. Теперь Гитлер осознавал, что, имея дело с Польшей, он столкнется не только с дипломатическими протестами. Он все еще надеялся запугать Великобританию и Францию и заставить их отступить, но если дело дойдет до войны с Польшей, он правильно полагал, что его Вермахт к войне готов. Однако, повторения ошибки 1914 года следовало избегать любой ценой. Гитлер не хотел воевать с Великобританией, Францией и Россией одновременно. И если он удовлетворит желание Японии о военном союзе против СССР, это может заставить Сталина пойти на союз с Англией и Францией. Поэтому германские дипломаты упорно сопротивлялись усилиям Токио повернуть предполагаемый союз против Москвы. И сопротивление это только усилилось после заявления Астахова. Риббентроп направил германскому послу в Токио Отту следующие инструкции относительно предлагаемого союза: "абсолютно исключено, чтобы в каких-либо статьях договора имелись антисоветские тенденции". Это, конечно, лишало союз его основной ценности для Японии. Японское правительство, напротив, формально желая общего военного союза, добивалось от Германии согласия на секретную статью в договоре, которая освобождала бы Японию от обязательств воевать с западными демократиями, и позволила бы секретно проинформировать Лондон, Париж и Вашингтон, что германо-японский союз направлен исключительно против СССР. Естественно, для Берлина это было неприемлемо.

В свете настолько расходящихся интересов Токио и Берлина, не удивительно, что переговоры так и не привели к выработке договора, приемлемого для обоих правительств. Тем не менее, они продолжались и в августе 1939. Кроме того, благодаря усилиям Рихарда Зорге, советского разведчика в Токио, Москва была в курсе секретных германо-японских переговоров и знала о намерении Японии сделать предполагаемый альянс исключительно антисоветским. Это тоже было частью политического фона, на котором началось германо-советское сближение.

Прежде чем перейти к эндшпилю этих дипломатических и геостратегических устремлений - а именно, к заключению советско-германского Пакта о ненападении - следует рассмотреть еще один важный фактор, часто упускаемый из вида: это крупномасштабные советско-японские пограничные конфликты 1938 и 1939 гг.

 

 

 

 

Глава 3

Хасан/Чжангуфэн

 

Спустя год после инцидента на Амуре в июне 1937 враждебность между Японией и СССР еще больше усилилась. В основном это было из-за японо-китайской войны. Все большая вовлеченность Японии в войну в Китае позволяла Москве занять более твердую позицию в отношениях с Токио. Советская помощь Китаю приводила в ярость японцев, а проникновение советских войск в северо-западную китайскую провинцию Синьцзян вызвало тревогу и еще большую враждебность в Токио. Атмосфера советско-японской враждебности еще больше раскалялась из-за увеличившегося числа нарушений границы и пограничных стычек. Эти стычки достигли нового пика в июле-августе 1938, когда пограничный спор на стыке границ СССР, Маньчжоу-Го и Кореи перерос в крупномасштабное сражение, пробудившее призрак второй русско-японской войны.

Этот кризис, который японцы называют Чжангуфэнским инцидентом, а русские - боем у озера Хасан, возник в стратегических условиях, очень отличавшихся от инцидента на Амуре. К середине 1938 Япония была глубоко вовлечена в войну с Китаем. В июле того года большая часть японской армии участвовала в крупномасштабной операции по захвату городов Учан, Ханьян и Ханькоу в центральном Китае, известных под названием "трехградье Ухань". Расположенный на пересечении двух важных железнодорожных линий и реки Янцзы, Ухань был важным узлом коммуникаций для обеих сторон. Чан Кайши перенес свою столицу в Ханькоу после того, как был вынужден покинуть Нанкин в декабре 1937. Генштаб японской армии был вынужден перебрасывать на китайский фронт крупные резервы Квантунской Армии, и к июлю 1938 у японцев в Маньчжоу-Го оставалось только шесть дивизий, плюс еще одна дивизия в Корее - чего, конечно, было недостаточно в случае конфликта с СССР. Советская Особая Краснознаменная Дальневосточная Армия к тому времени насчитывала около 20 дивизий. Эти цифры говорят о значительном изменении в балансе сил на Дальнем Востоке. Однако высокопоставленные японские военные чины отказывались это признавать, придерживаясь весьма невысокого мнения о боевой эффективности Красной Армии. Это мнение подкреплялось кровавым спектаклем сталинской чистки, словно серп смерти, истреблявшей советских командиров. Репрессии в Красной Армии начались всерьез весной 1937, достигли пика летом 1938 и к осени стали уменьшаться, но они успели лишить офицерский корпус Красной Армии от четверти до трети его состава, причем в ОКДВА от чистки так или иначе пострадали до 80% командиров.

Пока главные силы японской армии готовились вторгнуться в центральный Китай, Красная Армия корчилась в смертных конвульсиях чисток, а все внимание международного сообщества привлекал чешский кризис, у высоты Чжангуфэн на стыке советской, корейской и маньчжурской границ стали разворачиваться странные и, казалось бы, незначительные события.

 

Первая фаза

 

В районе