Несущий смерть - Стивен Кинг

— В сравнении с твоим дядей Рэнди твоя мать даже неподпрыгивает, — неожиданно вставил мистер Дэлевен; Кевин подумал, что отецшутит, но в голосе слышалась неприкрытая горечь. — Когда тетя Хильда говорит«лягушка» в доме Рэнди, там все взлетают до потолочных балок.

— Так или иначе, — продолжил Кевин, обращаясь к Попу, — накаждый день рождения тетя присылает мне один и тот же подарок. То есть они,может, чем-то и отличаются, но в принципе одинаковые.

— И что она тебе присылает, сынок? — полюбопытствовал Поп.

— Галстук-шнурок. Как тот, какие носили в свое время артистыджаза. Он может отличаться цветом, зажимом, но это всегда галстук-шнурок.

Поп включил свет, схватил увеличительное стекло, прильнул кнему.

— Боже святый! — Он выпрямился. — Галстук-шнурок! Именнотак! Почему же я сразу не понял?

— Потому что собакам обычно его не надевают на шею, —ответил Кевин.

Они провели в доме Попа не более сорока пяти минут, номальчику казалось, что лет пятнадцать. Главное — камера уничтожена, вновь ивновь повторял он себе. Осталась кучка осколков. Нет, нужды вспоминать всюкоролевскую конницу и всю королевскую рать: даже все работники фабрики попроизводству «полароидов» в Шенектади не смогут собрать эту крошку воедино.

И слава Богу. Кевину вполне хватило того, что было. И вследующий раз он предпочел бы встретиться с чем-то сверхъестественным лишь надевятом десятке жизни. Но никак не раньше.

— И потом, галстук очень маленький, — заметил мистерДэлевен. — Из коробки Кевин доставал его при мне, и мы все знали, что тамлежит. Занимало нас только одно: какой зажим будет в этом году. Мы еще шутилипо этому поводу.

— И что на зажиме?

— Птичка, — ответил Кевин. — Я уверен, что дятел. Это мы ивидим на шее собаки. Галстук-шнурок с зажимом в виде дятла.

— Господи! — Попу и не надо было скрывать свое изумление.

Мистер Дэлевен резким движением собрал все полароидныеснимки.

— Давайте все это сожжем.

* * *

Отец и сын добрались до дома в десять минут шестого, когдауже начал накрапывать дождь. «Тойоты» миссис Дэлевен на подъездной дорожке неоказалось: она снова уехала. На столе лежала записка, прижатая солонкой иперечницей. Кевин развернул записку, и из нее выпала десятидолларовая купюра.

«Дорогой Кевин!

За бриджем Джейн Дойон пригласила меня и Мег пообедать в«Золотом дне», потому что муж уехал по делам в Питтсбург, а ей не хочетсясидеть дома одной. Я, конечно же, согласилась. Ты знаешь, как Мег нравится быть«одной из девочек». И, надеюсь, не будешь возражать против того, чтобы откушать«в гордом одиночестве». Почему, бы тебе не заказать пиццу и газировку для себя,а твой отец сам сделает заказ, когда вернется домой. Он не любит разогретуюпиццу, и ты знаешь, что ему захочется запить ее парой банок пива.

Целую, мама».

Они переглянулись, как бы говоря друг другу: что ж, однойпроблемой меньше, не надо ничего объяснять матери. Очевидно, ни она, ни Мег незаметили, что машина мистера Дэлевена стоит в гараже.

— Ты не хочешь, чтобы я… — Заканчивать фразу ему непришлось.

— Да, проверь, — кивнул отец.

Кевин взлетел по лестнице, вбежал в свою комнату и бросилсяк шкафу. В нижнем ящике он держал ненужные вещи, которые не решался выбросить.Дедушкины карманные часы, красивые, массивные… но такие ржавые, что ни один измастеров Льюистона не брался за их починку. Компанию часам составляли две парызапонок, две запонки-одиночки, плейер, зажевывавший пленку, и, разумеется,тринадцать галстуков-шнурков, которые тетя Хильда присылала ему на тринадцатьдней рождения.

Он вытащил их один за другим, пересчитал. Двенадцать вместотринадцати. Порылся в ящике, пересчитал вновь. Все равно двенадцать.

— Одного нет?

Кевин, сидевший на корточках, вскрикнул и вскочил.

— Извини. — Мистер Дэлевен застыл на пороге. — Не хотел тебяпугать.

— Все нормально. Я просто… нервничаю. Diyno.

— Отнюдь. — Мистер Дэлевен перехватил взгляд сына. — Когда явпервые увидел эту пленку, то перепугался насмерть. Я уже думал, что мнепридется открывать рот и кулаком заталкивать желудок обратно.

Кевин с благодарностью смотрел на отца.

— Его там нет, не так ли? — спросил мистер Дэлевен. —Галстука с дятлом?

— Нет.

— Ты держал «Солнце» в этом ящике? Кевин медленно кивнул.

— Поп… мистер Меррилл… сказал, что камере надо даватьотдыхать. И снимки делать по составленному им графику. — Какая-то мысльмелькнула, но тут же исчезла. — Так что я держал ее здесь.

— Сынок…

— Да?

Они встретились взглядом, Кевин неожиданно улыбнулся. Словнолуч солнца прорвался сквозь облака.

— Чего улыбаешься? — спросил мистер Дэлевен.

— Вспомнилось, что я при этом чувствовал, — ответил Кевин. —Я так сильно размахнулся кувалдой…

Заулыбался и мистер Дэлевен.

— Я даже испугался, что ты заедешь ею себе по…

— ..а потом БА-БАХ!..

— ..и осколки во все стороны.

— БА-БАХ, и ее нет! — закончил Кевин. Они рассмеялись, иКевин удивился своим ощущениям: он чуть ли не радовался тому, что все этопроизошло с ним. Чувство безмерного облегчения — что могло быть приятнее!

— Ее нет, — повторил Кевин. — Не так ли?

— Она уничтожена, как Хиросима в тот день, когда на неесбросили атомную бомбу, — ответил мистер Дэлевен. И тут же добавил:

— Разлетелась на мелкие осколки, вот что я хочу сказать.

Кевин посмотрел на отца и расхохотался. Мистер Дэлевенприсоединился к сыну. Они заказали пиццу. Когда Мэри и Мег Дэлевен приехали вдвадцать минут восьмого, отец и сын все еще смеялись.

— Вижу, вы тут неплохо спелись, — не без удивления отметиламиссис Дэлевен: что-то в смехе мужа и сына ей не понравилось: примерно так жесмеялись люди, чудом избежавшие автоаварии. — Не хотите пригласить в своюкомпанию дам?

— Холостяки тоже могут хорошо проводить время, — ответилмистер Дэлевен.

— Очень даже хорошо, — поддакнул Кевин.