Под угрозой скандала - Аманда Маккейб

Эмма направилась к низкой чугунной ограде, отделявшей сад от соседнего владения. Здесь росло несколько высоких старых деревьев, под которыми она могла укрыться. До Эммы эхом доносились голоса с узкой подъездной дорожки за зданием, это кучеры убивали время в ожидании своих хозяев, но здесь, в спасительной темноте, ее никто не видел.

Никто не видел ее предательски пылавших щек.

Эмма медленно пошла в дальний конец сада, к огромному старому дереву, днем предлагавшему долгожданную тень, а ночью укрывавшему под своей сенью застенчивых девиц. Сейчас Эмме как раз нужно было укрытие.

Приняв решение вернуться в Бартон, она ожидала, что столкнется с трудностями, но меньше всего она думала, что одной из главных ее проблем станет Дэвид Мартон. Когда он был рядом, Эмма не могла думать ни о чем другом. Она хотела, чтобы он заметил ее и в то же время боялась этого. И они с мисс Хардинг были такой красивой парой…

Она прислонилась к шершавому стволу дерева и посмотрела на темные окна книжной лавки, располагавшейся через улицу. Вот о чем ей следует думать. Вот чем она должна заняться. А не предаваться бесплодным мечтаниям.

Эмма задумчиво смотрела на темную тихую улицу и вдруг услышала, что дверь танцевального зала открылась. До нее донеслись музыка и взрыв смеха, потом дверь захлопнулась, и по дорожке прошелестели шаги.

Эмма поспешно выпрямилась, нацепила на лицо улыбку и обернулась. Когда она увидела, кто стоит перед ней, ее улыбка угасла. Это был Дэвид.

Она была наедине с Дэвидом Мартоном в залитом лунным светом саду.

Улыбнувшись, он коснулся ствола дерева.

– Ставите диагноз, как учит в своем трактате мистер Ли, миссис Каррингтон?

Эмма невольно фыркнула.

– Это дуб, сэр Дэвид, и он не имеет отношения к болезням фруктовых деревьев. Мне просто захотелось подышать свежим воздухом.

– Охотно верю. Мне и самому стало не по себе.

– Но вы, кажется, наслаждались танцем, – сказала Эмма.

Она вспомнила, как он улыбался мисс Хардинг и как грациозны были ее движения. Эмма поежилась, ей показалось, что на улице вдруг похолодало.

– Вы замерзли, миссис Каррингтон? – спросил Дэвид.

К удивлению Эммы, он быстро снял фрак и набросил ей на плечи. Она ощутила исходящее от него тепло и слабый аромат. По ее телу пробежала дрожь.

Дэвид стоял совсем близко и молчал. Эмма уставилась на его галстук, белеющий в темноте, и чувствовала на себе пристальный взгляд Дэвида. Она медленно положила руки на его плечи.

– Иногда я не прочь потанцевать, миссис Каррингтон, – прошептал он, – но лучше всего делать это с правильной партнершей.

Как давно Эмма не была наедине с мужчиной, так близко к нему. И даже когда она была влюблена в Генри, она не чувствовала ничего подобного. У нее кружилась голова, словно после бокала шампанского! Ей было тепло и уютно, как в солнечный летний день. Сейчас все ее мысли были о Дэвиде.

– Нам… мы не должны… – пробормотала Эмма.

– Определенно, – резко ответил Дэвид.

Он склонился к Эмме, и она встала на цыпочки, чтобы ответить на его поцелуй. Прикосновение его губ было мягким и нежным. Издав едва слышный стон, Эмма обвила шею Дэвида, и он сильнее прижался к ее губам.

Эмма чувствовала, как рвется наружу ее безрассудство, которое она так давно подавляла в себе. В ней проснулась страсть, и пробудил ее Дэвид Мартон! Как великолепно он умел целоваться… его губы ласкали ее губы, поцелуй был таким чувственным, таким страстным. Кто бы мог подумать? В его объятиях Эмма забыла обо всем.

Что-то в ее сердце отзывалось на его ласки, ее охватило возбуждение, нараставшее с каждой секундой. Эмма застонала и его руки крепче прижали ее к себе. Ничто теперь не имело значения, кроме этого поцелуя. Пусть даже разразится скандал, Эмме было все равно. Ей хотелось одного – продлить этот волшебный миг.

За деревом вдруг раздался взрыв смеха. Он вырвал Эмму из мира грез и бросил в реальность. Она оторвалась от губ Дэвида и судорожно вздохнула.

Было слишком темно, и Эмма не могла разглядеть его лицо, но она и не хотела этого, представляя себе, что оно может выражать. Дэвид поспешно отступил назад.

– Черт побери, – выругался он, и Эмма могла бы поклясться, что в его голосе звучал ужас. – Эмма… Эмма, мне так…

– Нет, не надо… – прошептала она.

Эмма прижала пальцы к губам, едва сдерживая слезы. Она так давно не плакала, ведь слезами горю не поможешь. Но сейчас ей хотелось рыдать, кричать от нестерпимой боли, от странного, невыразимого чувства утраты.

Что же так опечалило ее? Неожиданный поцелуй, пробудивший в ней давно забытые чувства? Или то, что этот поцелуй прервался?

– Только не говорите, что сожалеете, прошу вас, – сказала она.

– Но мне действительно жаль. Не знаю, что на меня нашло, какое-то безумие. Простите, миссис Каррингтон.

Безумие. Конечно. Вот как он называл свое влечение к ней. Эмма молча покачала головой, потом резко повернулась и бросилась прочь из сада, стараясь держаться в тени, чтобы никто не видел ее. Фрак Дэвида упал с ее плеч. Чудом ей удалось найти дорогу в дамскую гостиную. Слава богу, там никого не было.

Увидев свое отражение в зеркале, Эмма едва узнала себя. Щеки ее пылали, волосы растрепались. Она потеряла букетик шелковых незабудок, приколотый к платью, а пояс наполовину развязался. Эмма поспешно принялась приводить себя в порядок.

Не успела она пригладить волосы и натянуть перчатки, как дверь гостиной открылась, впустив в комнату звуки музыки и смех. Эмма встревоженно обернулась, но тут же облегченно вздохнула, увидев, что в гостиную входит леди Уилингтон.

– Вот вы где, миссис Каррингтон! – воскликнула она, подошла к зеркалу и поправила свой тюрбан. – А я-то удивлялась, куда вы исчезли.

– У меня разболелась голова, – призналась Эмма, – захотелось подышать свежим воздухом.

Леди Уилингтон понимающе кивнула:

– Хорошо вас понимаю, дорогая. От миссис Смит у кого угодно голова заболит. Она такая болтушка.

– Когда я жила здесь, мне часто казалось, что ей не очень приятно мое общество, – призналась Эмма.

– Разумеется. Вы для нее слишком умны. – Леди Уилингтон покрутилась перед зеркалом, изучая свое платье. – Родители Дэвида и Луизы, мир их праху, были добрыми людьми и очень ответственными, но всегда было очевидно, что все мозги в семье унаследовал Дэвид. Сэр Дэвид – настоящее сокровище для нашего общества. Надеюсь, он не совершит ошибку и не последует совету сестры касательно его брака.

Эти слова пробудили в Эмме невольное любопытство. Но разве она не обещала себе держаться от сэра Дэвида подальше? Разве она не клялась себе в том, что больше никогда не позволит эмоциям одержать верх, как в случае с Генри и мистером Милном? В присутствии Дэвида Эмма утрачивала душевный покой, мысли о нем мешали ей сосредоточиться на своем будущем. И что же? Она с жадностью ловит слухи о нем.