Раздел имущества - Диана Джонсон

Когда он еще раз упомянул ценности, его слушатели, по-видимому, стали более внимательными.

— У меня сложилось впечатление, что ключ и вторая половина прав поверенного, уполномоченного открыть сейф, находятся у мадам Хайек, его секретаря, но, конечно, это может оказаться и мадам Венн.

— Тогда что же такое находится в сейфе отца? — спросил Руперт.

— В основном это первые издания, надо сказать, прекрасные издания, и некоторые из них очень ценные. Представляю, какую большую ценность они будут иметь для государства при выполнении похоронных обязательств. Позвольте уверить вас, что думать о таких делах до… события — совершенно правомерно. Иначе я никогда не дал бы вам такого совета. Разрешите мне позвонить мадам Хайек.

— Конечно, пожалуйста, — ответил Руперт, вглядываясь в выражение лица Поузи и ища в нем несогласие. Несогласия не было.

— Возможно, там еще какое-нибудь золото и драгоценности мадам Венн, — добавил месье Деламер. — Возможно, его маленький Боннар. Месье Венну посоветовали не оставлять его дома во время своего отсутствия, и иногда он вспоминал об этом.

— А что насчет его завещания? — решился наконец Руперт.

— Не думаю, что его testament[46] там, — сказал Деламер.

В них снова проснулась надежда. Они предполагали, что его завещание находится в Лондоне у господина Осуорси, и хотя были уверены, что отец вычеркнул их оттуда в порыве злости на их мать, которая упрямо добивалась развода, все-таки, раз завещания во Франции не было, а их отец полагал, что будет жить вечно, у него могли и не дойти руки до того, чтобы упомянуть в нем Гарри, или могли произойти другие случайности. Им все-таки казалось возможным, что, даже если отец захотел полностью вычеркнуть их из завещания и оставить все новой жене или ребенку, у него могло не хватить на это времени.

— Теперь вы понимаете, — заключил месье Деламер, — что бы ни случилось, мы должны надеяться, что это не произойдет завтра. Завтра утром я уеду при первой же возможности и уже днем займусь coffre. Конечно, было бы лучше всего, чтобы вы оба или кто-нибудь из вас поехали со мной.

На нижнем этаже, при выходе из гостиной — той, в которой был бар, за бильярдной, находился конференц-зал, а на приличного вида стойке, расположенной рядом со столом администратора, висело объявление о мероприятии, которое должно было там состояться сегодня перед обедом, в шесть часов. В это время все возвращались со склонов, но до обеда еще оставалось время. Доктор Франц Хоффманнстак, известный хранитель музея из Цюриха, Швейцария, прочитает лекцию на тему «Искусство украшения тканями», которую Эми хотела бы посетить: скатерти. Кроме того, она получила персональное приглашение, которое ей подсунули под дверь номера. Вместе с ним оказались два сообщения: от ее лыжного инструктора и от Жеральдин Шастэн — они просили им позвонить, и, кроме того, там упоминались обычные деловые звонки из Пало-Альто.

В шесть часов Эми пошла по направлению к гостиной. Почему бы нет? С самого начала столовое и постельное белье стояло в ее «повестке дня». «Они не умеют даже выгладить скатерть», — сказала та женщина из антикварного магазина.

Конференц-зал был подготовлен к лекции: туда принесли доску, пачку бумаги и несколько очень больших скатертей тонкой работы, безупречно накрахмаленных и с вышитыми монограммами — они ниспадали с опорных стоек, а пол под ними был накрыт муслином, чтобы складки не касались ковра, по которому ходили.

Пришли около двадцати человек: один мужчина, остальные — матери семейств с дочерьми или женщины, которых, как и Эми, никто не сопровождал. Некоторые были знакомы друг с другом по лыжной комнате или Кулинарным урокам. Они улыбались всем подряд, обнаружив общность интересов. Сам доктор Хоффманнстак ждал, пока все соберутся, и, не скрывая, приглядывал за своими сокровищами, но при этом сохранял вежливый и отстраненный вид. Так продолжалось до десяти минут седьмого, когда он вышел к доске и начал объяснять с невероятным европейским акцентом причины, побудившие его изучать историю белья, свой интерес и даже страсть к этой теме, опыт, накопленный им в данной области за всю жизнь и за время работы в качестве хранителя коллекций в замке «Шлосс». (Эми прослушала это название.)

Тут была история белья со времен египетских коптских христиан, а возможно, и древних греков. Белье Ренессанса, белье восемнадцатого века, девятнадцатого, современное белье. Средства для удаления пятен — тема, которая требовала отдельного изучения и примеры которой он сегодня продемонстрирует. Подготовка к использованию, глаженье и хранение белья. Предотвращение появления желтизны, необходимость отбеливания, опасности отбеливания, правильный метод складывания белья после repassage[47]. Отличия современного белья от античного. Качество древних волокон. Починка антикварного белья. Современные приспособления, посвященные этой задаче, а также правильные способы стирки тонкого белья, имеющего слишком большие размеры или особенности, обусловливающие трудности ухода за ними в домашних условиях.

Обрисовав весь круг вопросов, которые ему предстояло затронуть в лекции, доктор Хоффманнстак перешел к рассказу о пятнах и вызвал в зале взволнованный вздох, капнув на небольшую скатерть, которую он держал в руках, красным вином. Эми законспектировала процесс удаления этого пятна. Во время исторической части лекции внимание Эми несколько рассеялось, но общий смысл она уловила: белье — это вид искусства, который почитали с древности, его хранили в предназначенной для этого мебели; особенно важным являлся вопрос о белье для приданого и для выкупа за невесту — оно передавалось по наследству и о нем заботились, как о любом другом семейном имуществе. Хранителями этих сокровищ обычно были женщины. Эми вспомнила большие разделы музейных экспозиций с витринами, заполненными выцветшими салфеточками и уродливыми плетеными кружевами, которые она обычно пропускала, и у нее возникло чувство вины. Теперь она сожалела о том, что без должного уважения относилась к этим занятиям женщин. В ее квартире в Пало-Альто не было таких излишеств, как салфетки из ткани, как и предсказывала та язвительная женщина из антикварного магазина.

Эми происходила из семьи, в которой заботливо относились к вещам, передаваемым по наследству. Ей рассказывали об их происхождении: эта чашка принадлежала тетушке Фэн, а эта — Бену Армстронгу, кузену Дэнди Черчилля. Все это дожидалось ее у матери, но она всегда отказывалась забрать эти вещи, откладывая на потом, «когда у меня будет свой дом». Хотя у нее и была квартира, она стояла почти пустая и, в общем-то, ее не интересовала. Когда-нибудь у нее будет свой дом, она приобретет супницу, розовую вазу для сластей и набор столового серебра от «Ватсека». Несомненно, ей потребуется и скатерть.

— В восемнадцатом веке белье обычно отбеливали при помощи лунного света, — сказал доктор, и Эми моментально переключила на него свое внимание. Лунный свет? — Считалось, что солнечный свет слишком разрушителен для белья. В больших домах строили специальные опоры, на которых растягивали простыни. В более скромных домах женщины обычно выходили ночью, когда ляжет роса и взойдет луна, и расстилали белье на кустах. Затем они его снимали как раз перед тем, как должна была выпасть утренняя роса, и белье становилось ярко-белым из-за чудесного воздействия лунных лучей.