Непридуманная история Комсомольской правды - Александр Мешков

Мне впору в отчаянии броситься на койку и зареветь, уткнувшись в подушку, но…

Неожиданно позвонила секретарша Анечка из приемной Сунгоркина. Сказала, что меня желает срочно видеть Сунгоркин. О! Боги! Как это всегда меня пугает! Ведь это может означать, что ты где-то накосячил, кого-то в материале оскорбил, что-то напутал, подставил редакцию на бабки.

Владимир Николаевич Сунгоркин пил чай, закусывал бутербродом с салями и, судя по тому, что не плеснул мне с порога в лицо кипятком, пребывал в благодушном расположении духа.

— Садись. Бутерброд хочешь? Какой-то ты опухший. Не выспался? Похмелье? Неважно. У меня к тебе несколько неожиданное предложение: надо съездить в Круиз. Франция, Греция, Италия… Сможешь?

Дыхание мое перехватило. Непрошеные слезы радости, удивления, просветления были готовы вот-вот брызнуть из прекрасных глаз моих. Да я…

— Право, я не знаю… Это так неожиданно…

— …Там на корабле будет проходить очень красивый международный конкурс красоты «Мисс Пресса». От нас едет Анечка Ерошева. Поспособствуй, чтобы она стала первой! Опиши все в своем ироничном стиле. Согласен?

Согласен ли я? Давненько не был я в круизе в этой жизни! Никогда не был!

— А может быть, есть смысл, кроме описания конкурса, высадиться где-нибудь на Сицилии и написать про сицилийскую мафию? — соскочила мысль с языка моего. Меня несло.

— Делай что хочешь, лишь бы было интересно и смешно, — ответил безразлично Босс.

Да! Иногда судьба неожиданно подбрасывает тебе не только понос, похмелье, ярость случайной подружки, неуместную вялость уда, разлуку, предательство, болезнь, но и делает приятные сюрпризы: деньги, вино, джекпот, секс, круиз. В честь такой новости наутро я пробежал 10 километров вдоль Борисовских прудов, позанимался сосиской на турнике, покорячился гамадрилом на брусьях, побоксировал Джо Фрезером на спортивной площадке в парке. Потом сходил Святым Антонием в церковь. Поставил свечки всем своим друзьям, ушедшим в другие Миры и наблюдающим за мной сверху. Эх! Жизнь! Спасибо, Создатель. Я знал, что мое терпение будет вознаграждено, и вот почему.

Моя этическая община — это моя любимая газета — «Комсомольская правда». Она, как и все СМИ, немножко лукавит. Думаете, я этого не вижу? Увы, ложь, или назовем это мягко — лукавство, это удел всех СМИ. Каждое независимое СМИ отражает интересы определенных групп, которые питают его идеями, мыслями, темами и деньгами. Я очень стараюсь не погрязть во лжи, насколько мне позволяет моя профессия и специализация. И поскольку я далек от политики, экономики и права и пишу «развлекаловку» и светские «смехуечки», то мне это удается на славу, хотя, как часть этой общины, я такой же потребитель общего пирога. И в этом есть мое лукавство перед собой и Богом. Любая газета или ТВ-канал — это модель церкви. Каждая церковь призывает в свой приход прихожан. Разница между чукотским шаманом и европейским прелатом незначительна: в бубне и тонзуре. От прихожан зависит материальное и социальное благополучие церкви, прихода. Каждый прихожанин даст копеечку в копилочку на рекламу — голому СМИ — рубаха.

Каждый из нас льстит себя надеждою, что Создатель сделает нас счастливыми без того, чтобы мы потрудились стать лучше. Надо только сходить в церковь, дать на лапу Богу, и все будет ништяк. Речь идет о сделке. Мы ему бабла и молитву — он нам Благо и счастье.

Совесть — это страх, направленный на самого себя. Ты сделал нечаянную или умышленную мерзость и никто не видел? Да нет. Видел Некто, кто сидит в тебе и не даст тебе спокойно спать, пока у тебя есть время исправить свой косяк! Этого свидетеля нельзя купить, уговорить или убрать. Но его можно задобрить только Поступком, Подвигом, Добром.

Что там говорить! «Комсомольская правда» образца начала 2000-х была игривой и даже отчасти хулиганской. В то время меня сначала «арендовали» на фотороманы, а потом и вовсе «передали» из Московского отдела, в отдел спецпроектов. Нас накрыла эпоха фотороманов. Главной чертой наших фотороманов была, конечно, ирония. Никогда они не вызывали слез и паники! Генератором идей и моим шефом в те прекрасные времена был Алексей Ганелин. Оператором был Юрка С., он уже был ветераном отдела спецпроектов.

А поскольку я был единственным неженатым, бессовестным, разнузданным, бесшабашным, безбашенным и незакомплексованным членом группы, то главные безнравственные роли доставались мне. Если бы такая маза свалилась на меня в Голливуде, я сейчас бы писал эти строки, сидя у себя в особняке, словно Рокко Сифредди, на Хайленд-авеню или на холмах Санта-Моники. А вечером, приняв двойную традиционную дозу Chivas Rigal, гуляя по Голливуд-бульвару, с замиранием сердца проходил бы мимо своей звезды, выложенной неподалеку от звезды Джона Дрю Берримора, Элтона Джона и Чарльза Чаплина. Но это еще будет впереди. А пока мы, группа, возглавляемая Ганелиным, делали дерзкие фотороманы. Да такие дерзкие, что традиционные читатели «Комсомолки», которые читали нашу газету с самого ее основания, просто были ошеломлены. Такой дерзости они не могли себе представить ни даже в своих самых страшных ночных кошмарах, ни в наркотических глюках, ни в пьяном бреду. Ганелин выдавал тему.

Мы писали сценарий по заданной теме, покупали костюмы, набирали актерскую группу, вызывали проституток (для срамных съемок), выезжали на «натуру» и производили съемки. Мне казалось это каким-то бредом пьяного наркомана, но, как показывал опрос, эти фотороманы пользовались бешеной популярностью у читателей. Как выяснилось впоследствии: я ничего не смыслю в журналистике и общественном сознании. Я плохо учился в Университете, был выгоняем, потом вновь принимаем. Мы созидали фотороманы про политиков, олигархов, про выборы, про спекуляцию, девальвацию, коррупцию, проституцию… Не было в той жизни позорного явления, которое бы мы не чморили в своем боевом листке. Это был «Комсомольский прожектор»! Это были «Окна РОСТА»!

— Смотрите, Саша, вот вышла книга «Как внести разнообразие в супружескую жизнь», — говорил мне проникновенно шеф-куратор, — а давайте-ка обстебаем эту нелепость!

И закипела работа. Мы вызвали проститутку и поехали снимать фильму на квартиру к Юрке. На «Мосфильме» — дорого. А своей студии у нас до сих пор не было.

— Жена же будет ругаться, если узнает что мы тут, на нашем семейном одре, Мешка снимали с проституткой! — переживал Юрка всю дорогу.

— Не узнает! Мы по-быстрому и по-тихому, — успокаивали мы его.

— А ты ей этот номер газеты не показывай!

— А мы скажем, что у Мешкова дома снимали!

— Она знает, что у него нет дома…

Сценарий был прямолинеен и примитивен, как половой акт потомственного большевика. Жена, уставшая от унылого быта, предлагает мужу сделать банальный брачный секс ярким и незабываемым. (Она, якобы, до этого книжку вот эту прочитала!) И вот я сижу в одних труселях с газетой «Комсомольская правда» на диване. А вызванная на целый день проститутка (в роли жены) гладит уныло белье в эротичных трусиках. А я, якобы, не замечаю эротики: приелось все! Потом мы ложимся в койку, где я, примитивно так, пуритански, как старовер, без выдумки, пылкости и задора, попираю ее. Лицо мое при этом выражает озабоченность состоянием государственного стабилизационного фонда.