Путь розы. Внутри цветочного бизнеса. Как выводят и продают цветы, которые не сумела создать природа - Эми Стюарт

В чем отличие луковиц, выведенных для цветочной индустрии, от всех остальных? Высаживая луковицы у себя в саду, я надеюсь, что они будут цветоносить из года в год. При этом мне не важно, когда конкретно они расцветут, сколько дадут цветков, какого окажутся размера и какого цвета у них будут лепестки. Для коммерческого цветовода, наоборот, важно, чтобы луковица была готова к единственному грандиозному представлению. Она должна быть полна сил, чтобы немедленно пойти в рост. По словам одного из поставщиков, «луковица – это сгусток энергии, выстреливающий ростком, чтобы неудержимо расти и цвести». Лилия должна цвести по расписанию, выпускать требуемое заказчиком количество бутонов (в одной сети супермаркетов запрашивают четыре цветка на стебле, в другой – шесть) и быть стандартного размера, чтобы поместиться в отведенное для нее место в теплице. Другими словами, подойдет далеко не каждая луковица.

Луковицы прибывают в ящиках. В один вмещается несколько десятков крупных луковиц лилий или несколько сотен более мелких тюльпанных. В подобных условиях они проведут всю свою жизнь. Однажды утром мы с Лейном шли по технической зоне аркатского хозяйства. Туда на погрузочные площадки прибывают поддоны с этими ящиками и штабелями отправляются, в сущности, на конвейер. С одного конца транспортера выдвигаются пустые ящики – такие же, в которых только что приехали луковицы, однако уже очищенные и превращенные в посадочные контейнеры. Автомат наполняет их заранее простерилизованной почвенной смесью. Это сочетание песка, компоста, древесной щепы и прочих ингредиентов, которое производится здесь же, в «Солнечной долине». Ящики со смесью движутся на другой конец конвейера, где их ожидают работники, чтобы высадить луковицы, лежащие на полке над лентой транспортера. В каждый ящик сажают определенное количество луковиц, например сто. Это дает возможность легко сосчитать общее количество цветов, растущих в теплице. Сто тюльпанов в контейнере. Сто контейнеров в ряд. Пятьдесят рядов с каждой стороны теплицы. Всего это миллион тюльпанов, растущих за стеклом.

Но перед тем, как луковицы расцветут, они должны пережить холодную зиму. Понимание того, как холодная температура влияет на луковицы, продолжает улучшаться: например, сейчас известно, что тюльпаны нельзя сразу же охлаждать. Зародыш цветка формируется в луковице так же, как эмбрион в утробе матери. До начала зимы (не важно, настоящей или искусственной, вызванной понижением температуры в холодильнике) в зародыше должны сформироваться зачатки лепестков, первые листья и даже женская репродуктивная система – гинецей. Если луковицу поместить на холод до того, как это произойдет, то цветок не раскроется нужным способом. Чтобы убедиться, что все идет по плану, цветоводы случайным образом выбирают несколько луковиц, разрезают их и смотрят, на какой стадии развития находится зародыш.

«Раньше было так: осенью луковицы высаживали на поле, а потом в какой-то момент выкапывали и приносили в теплицы, – рассказывает Лейн. – В детстве я делал то же самое. Но в 60-е и 70-е годы XX века голландские цветоводы занялись исследованием стадий развития зародыша. Они узнали, что нельзя охлаждать луковицы, пока зародыш цветка не сформируется внутри целиком. Сейчас известно, что в зависимости от сорта существует определенный срок – несколько недель, – называемый промежуточным периодом, когда луковицу нужно хранить при температуре не ниже 18 градусов Цельсия и только после этого охлаждать. Если понизить температуру раньше, то можно понести большие потери. Именно это открытие позволило собирать урожай тюльпанов не только весной, но и круглый год. В настоящее время для каждого сорта тюльпанов, которые мы закупаем, есть целые списки требований к промежуточному периоду и к периоду охлаждения». Одни сорта поступают уже охлажденными, другие – после промежуточного периода, а некоторые – только что из земли. Последние нуждаются в особом обращении до высадки в теплице. Большинство луковиц, прежде чем зацвести, проводят какое-то время в холодильных установках «Солнечной долины».

Есть что-то неправильное в том, чтобы называть огромные, герметично закрытые, искусственно вентилируемые комнаты «Солнечной долины» холодильниками. В них можно установить любую температуру, так что в холодный день здесь может быть теплее, чем на улице. Мы с Лейном шли вдоль складских помещений по широкому коридору с дверями по обеим сторонам. За каждой дверью была холодильная установка. Мы не пропустили ни одной, будто бы иначе у меня могло сложиться неполное впечатление. Каждый раз, когда Лейн тянул на себя тяжелую металлическую дверь, чтобы я могла посмотреть внутрь, у меня возникало ощущение, что я подглядываю за чьей-то личной жизнью. За каждой дверью был свой микроклимат, разные цветы, разные методы выращивания. Эта возможность подглядеть дала мне беглое представление о частной жизни цветов, пока они обнажены и скрыты от глаз, до своего появления на публике и начала красочного выступления.

В одной холодильной комнате метровые деревянные ящики с луковицами тюльпанов, взгромоздившись друг на друга, занимали чуть ли не все пространство. По помещению гулял теплый сухой ветер. Эти луковицы, присланные из Голландии, находились в промежуточном периоде – до высадки в землю и охлаждения. Сквозь отверстия в дне ящиков шли сильные потоки теплого воздуха, держа в тепле и оберегая от плесени и гнили тысячи луковиц одновременно. Шум вентиляторов был таким громким, что я едва расслышала слова Лейна. «Потрогайте луковицы», – сказал он. Я дотянулась до верхушки открытого ящика. Отчетливо ощущалось, как от словно бумажных, песочного цвета луковиц поднимается теплый поток.

В следующей холодильной комнате были только что высаженные луковицы тюльпанов, ожидавшие перемещения в теплицы. Они прятались в темноте, втиснутые в наполненные землей пластиковые ящики на время зимнего сна, во время которого им позволялось выпустить только ростки и корни. Температура была около нуля градусов. Я бы с удовольствием пропустила эти темные, студеные помещения, но общение с цветоводами требует постоянного перемещения из жары в холод, чтобы быть рядом, пока они проверяют свой урожай. Я притопывала на бетонном полу, кутаясь в свитер, пока Лейн, не обращая внимания на стужу, обходил ряд за рядом все ящики, проверяя, не выросли ли ростки больше, чем нужно, и нет ли на них признаков болезней.

Бледные стрелки этих тюльпанов, не видевших солнца, были скорее желтыми, чем зелеными. Они выглядели так, будто выросли по ошибке. В самом деле, местная атмосфера чем-то напоминала морг: та же стерильность, холод, равнодушие. Штабеля черных ящиков возвышались над моей головой, оставляя только узкий путь для прохода. Тюльпаны в них казались призрачными, неживыми. Через месяц-другой они должны будут покинуть холодильную комнату, чтобы раскрыться и омыть теплицу розовыми, пурпурными, желтыми и красными волнами. Однако сейчас сотни ростков, бледных и неподвижных, затаились в темноте.

Я достала камеру, чтобы сделать фото, но Лейн, подняв руку, остановил меня. «Не стоит», – произнес он.