Скелет за шкафом. Парижский паркур (сборник) - Юлия Кузнецова

Я выдвинула ящик и с облегчением вздохнула. Все белье Рита хранила в специальных мешочках, на которых были нарисованы смешные зверьки с выпученными глазами. Я прощупала мешочки. Кассеты не было.

Я закрыла шкаф с одеждой и подошла к книжному. У Риты книг было не слишком много. В основном – словари и неприметные брошюрки вроде тех, что хранит и страшно ценит моя мама. На столе царил беспорядок, кучей валялись зажигалки, брелоки, ручки, монеты, диски, значки, какие-то фенечки, заколки для волос, засохшая роза.

«Интересно, – подумала я, осторожно перебирая всю эту ерунду, – о чем свидетельствует такой беспорядок? Вот у мамы примерно то же самое на столе. Но это потому, что она великий ученый и ей дела нет до таких вещей, как уборка и готовка. А Рита? Почему у нее нет желания убраться? Сосредоточена на своем внутреннем мире, таком богатом переживаниями? Или она тоже великий ученый?»

Отгадка лежала в верхнем ящике Ритиного стола. Я обнаружила там разлохмаченную темно-синюю книжечку, у студентов она называется «зачетка». Я пролистала ее и поняла, что Рита – если и не великий ученый, то вполне может им стать. У нее с первого курса была одна «четверка», по языкознанию!

Я села на корточки и выдвинула следующий ящик, и вдруг замерла.

– Берегись девушки в красных кедах! – закричал кто-то в коридоре.

Ему что-то ответили.

– В красных кедах!

Это был голос Зета. Ой…

– Иди в баню, Зет! – ответили совсем близко.

У двери Риты. А принадлежал голос… Максу.

Я задвинула ящик.

– Иди, иди, – сказал Макс громко, – я еще к Ритухе заскочу.

И постучал. Я бросилась в ванную. Ботаник замер там, глядя на входную дверь. В руках он сжимал косметичку, из которой торчали щетки для волос.

– Он сейчас уйдет, – прошептала я, – Риты же нет…

– Думаешь, он об этом не знает?

Макс снова стукнул в дверь, а потом… что-то заскрежетало.

– Так и знал, – буркнул Ботаник и, схватив меня за руку, втащил в ванную.

Дверь он прикрыл, свет выключил.

– Если он явился за тем же, что и мы, – прошептала я, – он нас быстро накроет.

– Уинстон Черчилль говорил: «Если тебе попался лимон, сделай из него лимонад», – прошептал Ботаник, – мы в выигрышном положении – мы о нем знаем, а он о нас – нет. Вдруг он как-нибудь себя выдаст?

Дверь отворилась. Макс вошел в комнату. Скрипнула дверь одежного шкафа. Послышался звук выдвигаемой полки.

– Тоже ищет кассету, – в отчаянии прошептала я, – в чем тут лимонад?

– В том, что он ее еще не нашел, – тихо сказал Ботаник.

Макс замер. «Вдруг он услышал наши голоса?» – испугалась я. Он снова задвигал полками. Я ругала себя за то, что не успела осмотреть нижний ящик стола. Наверняка кассета там!

– Вот коза! – сердито сказал Макс. – Куда ты ее дела?!

Он подошел к двери ванной и толкнул ее. «Он ничего нам не сделает, он ничего нам не сделает», – про себя повторяла я, но сердце все равно прыгало как сумасшедшее.

Вдруг снова послышался звук открываемой двери.

– Зет! Напугал. Чего тебе?

– А тебе?

– Это комната моей девушки.

– Бывшей девушки.

– Я кое-что забыл. Значок с Антоном Лиссовым[15].

– Это не он, на кровати? Держи.

– Д-да… Спасибо, Зет! Еще какое-нибудь предостережение изречешь? «Берегись девушки в желтых валенках», например? – раздраженно спросил Макс.

– Берегись опоздать в библиотеку. Через пятнадцать минут закроется.

– Да, точно. Спасибо, дорогой мой однокурсник. Уже бегу.

Дверь за ними захлопнулась.

– Фух, – выдохнул Ботаник и сел на пол.

Я последовала его примеру и прижалась лбом к холодной кафельной стене.

– Продолжим поиски?

– Погоди, Ботаник. Что-то у меня коленки дрожат.

Я подняла голову и встретилась взглядом с медвежонком, сидящим на ванне. Тем самым, которому Рита вспорола живот. Мне показалось, медведь смотрит на меня с укором.

– Извини, приятель, – сказала я вслух, – не получилось уберечь тебя от кинжала эмо-кида.

– Ты с кем? – испугался Ботаник.

– А вот с ним.

Я взяла медвежонка в руки и… замерла. В животе у него явно прощупывалась твердая коробочка. Я вскочила, включила свет, открыла шкафчик, висящий над раковиной, достала маникюрный набор. Из него вытащила ножницы и снова вспорола бедняге-медведю живот.

Внутри была кассета.

– О-хо-хо, – пробормотал Ботаник.

– Ну да, – сказала я, – на случай, если ты не заметил, на мне красные кеды. Судя по всему, предсказания Зета сбываются!

Бывают такие странные вещи. Тебе нужно сделать что-то очень важное. Но не получается по каким-то совершенно идиотским причинам.

У нас в руках оказался главный козырь. Кассета с видеозаписью с места преступления. А просмотреть ее было негде! Ситуация бредовая.

У наших с Ботаником пап были видеокамеры, в которые вставляются диски, а не кассеты.

Мы потеряли целый час в пробке на Ленинском проспекте, пробиваясь среди гудящих автомобилей к магазину видеоаппаратуры, но оттуда нас прогнали. Мало ли, мол, что. Может, у вас бомба в вашей кассете. Не будем, мол, ставить.

– Неужели мы похожи на террористов? – удивился Ботаник.

– Наверное, да, – пробурчала я, – особенно я. Спасибо папочкиным восточным корням. Слушай, а у твоих коллег нет нормальной камеры?

– Попробую опросить их завтра.

– Если что узнаешь, скинь эсэмэску. После уроков перезвоню.

– Ты свободна после школы?

– Нет, поеду к Варе. Кстати, может, у нее есть камера?

Дома я вспомнила, что в одном из соседних зданий есть видеопрокат. Я глянула на часы с Пуккой. Стрелка показывала на картинку, где Пукка чистит зубы перед сном. Девять часов вечера. В видеопрокате они, наверное, тоже уже чистят зубы. Эх, сообрази я чуть раньше, может, успела бы к ним забежать.

Моя голова так была забита поиском камеры, что, вернувшись, я не обратила особого внимания на то, что от Ники нет сообщений. Может, обследование затянулось. А может, все еще злится.

Я подсела к компьютеру, чтобы написать Нике, что мне удалось заполучить кассету. Но тут в комнату постучался папа.