Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

в Вестминстере Беккингтон вернулся в Англию, а через несколько дней за ним последовал Роос. В последних числах февраля они провели брифинг для членов Совета в присутствии короля в Шине. Офицеры короля в Бордо получили подробную информацию о намерениях Карла VII от шпиона из его окружения в Монтобане. Согласно этому источнику, Карл VII отпраздновав Рождество, планирует весной новое наступление вдоль Гаронны и долины Адур. Для подготовки кампании, конечной целью которой был захват Бордо и Байонны, был собран военный совет. Сообщалось, что в Монтобан прибыли представители короля Кастилии для обсуждения вопроса о выделении кастильского флота для блокады обоих городов с моря. От советников герцога Йорка в Руане поступили менее конкретные сведения неопределенного происхождения, из которых следовало, что французы также планируют крупное наступление в Нижней Нормандии, направленное на Авранш. Другие донесения указывали на попытку нападения на Руан при помощи заговорщиков в его стенах[832].

Предложение Бофорта о том, чтобы светские советники сами решали, куда направлять помощь, было неискренним. Все знали, что без его поддержки и финансирования ничего не получится. Старый интриган был твердо уверен, что, куда бы ни направлялась экспедиционная армия, командовать ею должен Джон Бофорт, граф Сомерсет. В конце концов министры Генриха VI решили оставить стратегическое решение за самим Сомерсетом. Ему было предложено, по сути, самому писать приказы. Сомерсет, здоровье которого всегда оставляло желать лучшего, в это время болел и не присутствовал ни на одном из важных заседаний Совета. Поэтому Адаму Молейнсу, тогдашнему секретарю Совета, было поручено согласовать с ним условия. В результате был составлен набор статей, в которых перечислялись требования графа, а ответы короля отмечались на полях. Сомерсет хотел иметь "достаточное количество людей", под которым он подразумевал не менее 1.000 латников и 3.000 лучников, артиллерийский обоз с обслугой, а также сборные понтоны для наведения мостов через реки. Он хотел получить полномочия королевского лейтенанта и полную свободу действий по развертыванию своей армии без согласования с герцогом Йорком "там, где он сочтет нужным и наиболее необходимым по своему разумению". Он не должен был быть "ущемлен или получить противодействие" ни от одной власти, ни в Англии, ни во Франции. Все эти условия были приняты.

Только в конце марта 1443 г. появилось что-то похожее на стратегический план. Он был изложен в инструкции гербовому королю герольдов, который был послан в Нормандию, чтобы передать новость Ричарду Йорку. Йорку сообщили, что "изменение способа ведения войны представляется вполне желательным и необходимым". Высадив свою армию в Нормандии, Сомерсет планировал совершить поход на юг, в Мэн и Анжу, а затем переправиться через Луару. Там он должен был вести "жестокую и смертельную войну". Задача состояла в том, чтобы отвлечь французские войска от Гаскони и вынудить их к сражению где-нибудь в Анжу или Пуату. В то же время, действуя между Нормандией и Гиенью, армия спасет поредевшие гарнизоны Йорка от войск Карла VII с юго-запада. Герольд должен был объяснить, что все это не нанесет ущерба полномочиям Йорка как лейтенанта, поскольку, хотя власть Сомерсета распространялась на всю Францию, его армия будет действовать "в других местах, которые сейчас находятся под властью короля и в которые мой упомянутый лорд Йорк не придет". Несмотря на благожелательное послание переданное герольдом, Йорку было ясно, что его отодвигают на второй план. Он не получит ни обычного ежегодного подкрепления в 1443 г., ни даже причитающегося ему пособия на содержание войск, уже находящихся в Нормандии. В довершение всего Сомерсет потребовал и получил повышение в титуле до герцога, чтобы Йорк не стоял выше него. Официальное пожалование ему нового титула состоялось на празднике Ордена Подвязки в Вестминстере в апреле[833].

Официальное объяснение авантюры Сомерсета заключалось в том, что противостояние с французами в полевых условиях было необходимо для того, чтобы заставить французского короля вернуться за стол переговоров с условиями, которые могли бы принять англичане. Как отмечал сам Сомерсет в статьях, излагающих его условия, "достаточное количество людей" было необходимым условием для успешного ведения переговоров. Но многим в то время, наверное, казалось, что истинной целью его экспедиционной армии было продвижение территориальных амбиций его семьи. Ни один из братьев Бофортов, Эдмунд, граф Дорсет, и Джон, герцог Сомерсет, не имел значительного состояния в Англии. Эдмунд преуспел в Нормандии, где накопил значительные земельные владения. Положение Джона было более сложным, поскольку ему пришлось заплатить большой выкуп, чтобы выкупиться на свободу. Мэн и Анжу были недавно пожалованы Эдмунду. Однако пожалование еще не было зарегистрировано, и в рамках сделки с Джоном оно было аннулировано, а обе территории отошли к нему. В качестве компенсации Эдмунду был пожалован титул маркиза. На этом фоне стратегия Сомерсета выглядела подозрительно похожей на попытку завладеть своими новыми владениями. Второй раз за пять лет оборона Нормандии была принесена в жертву интересам семьи кардинала. Генри Бофорт присутствовал на решающих заседаниях Совета и безжалостно использовал свое влияние на финансы правительства. Он одолжил 21.666 фунтов стерлингов под весьма ограниченное обеспечение, чтобы покрыть три четверти авансов, причитающихся армии его племянника, и половину расходов на ее доставку[834].

* * *

Граф Саффолк и Адам Молейнс стали движущей силой английских попыток заключить мир с Францией. Стремление Саффолка положить конец войне было хорошо известно. Молейнс же, как и большинство "рабочих лошадок" английской дипломатии, был гражданским юристом с "жаждой мира", если верить эпитафии, выбитой на его могиле. Он был протеже кардинала Бофорта, недавно вошедшим в состав Совета после шести лет работы в качестве его секретаря. Молейнс был также человеком культурным, производившим впечатление на многих своих современников в Англии и за рубежом. Папский дипломат Энеа Сильвио Пикколомини считал его лучшим латинистом, которого Англия создала с XII века. После окончательного краха в Нормандии врагам этих людей было выгодно утверждать, что они действовали в одиночку при попустительстве клики корыстных приближенных. Но это было очень далеко от истины. У мирной политики были свои противники, но к этому времени проблемы войны стали общепонятными. Взгляды Саффолка нашли поддержку у короля и были одобрены практически всеми, кто активно участвовал в управлении государством, а также большинством парламентских пэров[835].

Во Франции инициативу вновь взяли на себя герцог Орлеанский и новый герцог Бретонский Франциск де Монфор. Карл Орлеанский научился мудрости после своего первого, неуклюжего возвращения во французскую политику. Он восстановил отношения с Карлом VII и дистанцировался от заговоров принцев. Король принял его в Лиможе в мае 1442 г., когда сам направлялся в поход к Тарта. Состоялось тщательно срежиссированное и очень публичное примирение двух кузенов, после чего были выделены щедрые субсидии на выплату выкупа за герцога и аннуитет из королевской казны. В