Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Многие из них участвовали в Поместном Соборе и занимали во время его работы ведущие должности (митрополит Платон – член Священного Синода, глава отдела по внешней и внутренней миссионерской деятельности, архиепископ Димитрий возлавлял отдел об устроении Православной Церкви в Закавказье, епископ Агапит возглавлял хозяйственно-распорядительное Совещание при Соборе, профессор Рождественский возглавлял отдел о Духовных академиях).

Протопресвитером Георгием Шавельским был прочитан доклад, кратко наметивший основные направления духовно-просветительных мер, которые «надлежит ныне же планомерно и неукоснительно проводить в церковной жизни той области, где происходит крестоносная борьба новосозидаемого христолюбивого русского воинства с большевистскими злыми врагами Церкви и Отечества». Основное внимание, как и в белой Сибири, следовало уделить «усилению и оживлению пастырско-приходской деятельности местного духовенства». С этой целью предполагалось проведение «популярных научных и богословских лекций», «издание и распространение религиозно-нравственной и апологетической литературы». Как и в Сибири, для организации проповеднической деятельности предполагалось «привлечение к содействию местному пастырству иноепархиального духовенства из беженцев» (таковых, по оценке Протопресвитера, на белом Юге проживало уже более 500).

Однако для более «единообразного, планомерного и неукоснительного осуществления» данной деятельности следовало, как считал Протопресвитер, ввести «орган высшего церковного управления, объединяющий и направляющий церковную жизнь нескольких епархий». Первоначально предполагалось создание этого органа на основе распоряжений Главкома ВСЮР, однако не учитывать соборное мнение епископата было признано недопустимым.

Один из наиболее острых вопросов касался получения разрешения на собрание со стороны Высшей Церковной власти, иными словами – благословения Святейшего Патриарха Тихона. Насколько это было важно, свидетельствует, в частности, мнение архиепископа Ставропольского и Кавказского Агафодора (Преображенского), сомневавшегося в целесообразности созыва Совещания без открытого благословения Патриарха. Однако возможность установления связи с Москвой, получение прямого указания на право созыва было невозможно по причине практически полной изоляции Патриарха от регионов, находившихся под контролем белых правительств. И хотя имелись способы косвенной передачи информации (через курьеров Всероссийского Национального Центра, например), вероятность ее потери (в случае ареста нарочного) или искаженной передачи существовала всегда.

Показательно и мнение относительно создания «органа высшего церковного управления», высказанное членом СГОРа, тайным советником В. М. Скворцовым, отметившим необходимость дачи благословения Церковью белым армиям: «Добрармия, вследствие большевистского пленения и угнетения духовного вождя нашей Церкви, Святейшего Патриарха Тихона, не имеет от него благословляющей ее крестные подвиги патриаршей грамоты, которая бы указала сбитому с толку темному народу на молитвенно-споспешествующее отношение Церкви к Добрармии, как собирательнице рассыпавшейся русской земли и охранительнице Святынь народной веры и Церкви, правопорядка и истинной свободы. Учреждением высшего органа Церковного управления на территории действий Добрармии Церковь освятит духовным ореолом новосозданную Русскую армию как христолюбивое воинство… Мера эта окрылит духовным мужеством и самих духовных вождей народа, – пастырей и проповедников, угнетенных большевистским террором»[652].

Исходя из вышеназванных обстоятельств, собрание СГОРа выступило с инициативой: «Признать неотложно необходимым учреждение органа Высшего Церковного Управления на территории действий Добрармии» и «уполномочить архиепископа Димитрия Таврического, Протопресвитера о. Шавельского и графа Мусина-Пушкина отправиться в Ставрополь к архиепископу Агафодору с просьбой созвать Областной Церковный Собор в самый ближайший срок». Представительство на Соборе предполагалось на следующих основаниях: правящие и викарные архиереи Ставропольской, Донской, Кубанской, Владикавказской, Сухумско-Черноморской, Бакинской епархий (по занимаемой должности); по два представителя от клира и по два от мирян (по выборам от епархиальных советов, возглавляемых правящими епископами); Протопресвитер – от военного духовенства, по два представителя от духовенства и двое – от мирян, а также представитель от Главкома ВСЮР. Примечательно, что в данном документе совещание уже называется «Собором»[653].

В сводке о деятельности Особого Совещания, составленной в начале мая 1919 г., отмечалась важность подготовки «Малого Церковного Собора» (так он стал именоваться в официальных документах). 27 апреля (в Неделю Апостола Фомы (Антипасха) «иерархи Православной Церкви, находящиеся в Екатеринодаре…, под председательством митрополита Платона, при представителях мирян собрались на Церковный совет (Предсоборное Совещание) для решения вопроса о созыве Малого Поместного Собора. Собору этому предстоит устроить выборы представительного Церковного управления. Такое Центральное Церковное представительство должно функционировать до первой возможности непосредственного сношения с Патриархом. По соглашению с епископом Ставропольским Агафодором Малый Церковный Собор решено созвать 18 мая в Ставрополе. Идея созыва Церковного Собора на строго-канонических началах встретила полное сочувствие в руководящих кругах Добрармии»[654].

Таким образом, созыв собрания на белом Юге изначально планировался на гораздо большей основе, чем в Сибири. Максимально возможный характер представительства на духовных собраниях подобного рода объяснялся необходимостью принятия полноправных решений, приемлемых для представителей южнорусских епархий, носителей белой власти и мирян. Как и в случае с Поместным Собором, было созвано Предсоборное Совещание (Комиссия) во главе с инициатором созыва Собора Протопресвитером Георгием Шавельским, совместно с протоиереем профессором Рождественским, иереем Ломако, Мусиным-Пушкиным и членом Кубанского Епархиального Совета И. Н. Терещенко. Делопроизводителем Предсоборной Комиссии стал секретарь Протопресвитера Э. И. Махароблидзе. В ее работе также принимали участие члены СГОРа Н. Н. Львов, протоиерей Валентин Свенцицкий, генерал-лейтенант Г. М. Ванновский и князь Г. Н. Трубецкой.

Первое заседание Комиссии состоялось в Кубанском Епархиальном Совете. На открытии Комиссии выступил Протопресвитер, отметивший факт согласия архиепископа Агафодора на созыв 18 мая 1919 г. «Поместного Собора» в Ставрополе. Представительство было решено дополнить обязательным приглашением «пребывающих на означенной территории Членов Священного Церковного Собора» и по одному представителю от Донского, Кубанского и Терского казачьих войск (на Томском Совещании миряне были представлены только участниками Собора в Москве).

Предполагавшееся ведомство было решено назвать «Временное Высшее Церковное Управление Юго-Восточной России». Наименование полностью повторяло принятое в Сибири, но с указанием краевой принадлежности. Состав и порядок создания ВВЦУ Юго-Восточной России были схожи с Сибирскими, о чем заявил Протопресвитер на заседании 9 мая: «Члены Высшего Церковного Управления должны быть избраны – для большей авторитетности – Поместным Собором». Выборное начало, как и в случае с выборами органов местного самоуправления, признавалось Протопресвитером «немыслимым… в исключительных условиях переживаемого времени». При этом легитимность Собора выражалась в участии в нем «всех епископов, находящихся на Юге России в пределах Добрармии, а также – выборных делегатов от епархиальных советов и всех членов Поместного Собора в Москве, избранных еще летом 1917 г. После получения известий о том, что ВВЦУ в Сибири состоит из трех, а не двух епископов, Протопресвитер также принял решение об увеличении числа епископов до трех (показательно, что подобное «копирование» структур Востока России происходило еще до официального признания Деникиным власти Верховного Правителя России). По воспоминаниям Протопресвитера, было «замечательно, что Ставропольский Собор 1919 г. проявил удивительную солидарность с Томским Собором 1918 г., хотя об этом последнем Соборе стало известно на Юге России лишь в июне 1919 г., значит после Ставропольского Собора (здесь Протопресвитер, очевидно, имеет в виду не получение общих сведений о Соборе, а наличие полного отчета о его работе). Томский Собор тоже учредил высшую церковную власть, наименовав ее, как и Ставропольский Собор, Временным Высшим Церковным Управлением»[655].