The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

работы и базовой интернационалистской ориентацией. На раннем этапе своего существования отсутствие симметрии создало ряд проблем для Красного Креста: Пруссия, но не Австрия выполняла Женевскую конвенцию во время короткой войны друг с другом в 1866 г.; Япония, но не Китай обязались соблюдать ее нормы во время войны 1894-95 гг.

В 1870-х годах возник еще один вопрос: должна ли Женевская конвенция распространяться на гражданские войны. На этот вопрос был дан утвердительный ответ применительно к Балканам (тогдашней арене подобных конфликтов), где она защищала противников Османской империи, считавшейся Западом особенно жестокой, однако в период, предшествовавший Первой мировой войне, великие державы в целом ответили на него отрицательно. В то же время противостояние мусульманской империи султана и ее балканских врагов поставило вопрос о том, могут ли принципы Женевского комитета, изначально понимавшиеся как христианские, претендовать на действенность и за пределами христианского Запада. В конечном счете, решение было найдено в том, чтобы подчеркнуть трансрелигиозный гуманитарный характер философии Красного Креста и международных законов войны. В кровавой суматохе Балканских войн после 1875 года, когда мусульмане агрессивно выступили против людей, носящих символ Красного Креста, были проведены импровизированные переговоры по введению Красного Полумесяца в качестве альтернативы. Идея Красного Креста оказала влияние и в более отдаленных регионах. В Китае давние традиции местной благотворительной помощи были возрождены новыми общественными силами, которые рассматривали ее как способ повышения своей репутации. Многочисленные жертвы среди мирного населения и случаи бездомности во время Боксерского восстания 1900 года побудили богатых купцов из Цзяннани (регион на нижнем течении Янцзы) направить помощь на Север и привезти жертв конфликта для ухода и лечения. Это был первый случай в Китае, когда помощь оказывалась в широких масштабах. Красный Крест послужил примером для подражания, и в последующее десятилетие стала развиваться деятельность китайского Красного Креста.

Гуманитаризм ряда граждан Женевы и созданный на его основе Красный Крест стали важным этапом в становлении международного общественного сознания. Важной предтечей стало движение за отмену рабства и работорговли. Гуманитаризм стал противовесом мощным тенденциям эпохи, нравственным корректором нормативного минимализма анархии наций и государств.

 

Политический интернационализм

Многочисленные направления неправительственного политического интернационализма также рассматривали себя в качестве противовеса пагубным тенденциям эпохи. Среди них были Первый Интернационал, основанный лично Карлом Марксом в 1864 году, и гораздо более стабильный и всеобъемлющий Второй Интернационал рабочего движения и его социалистических партий, основанный в Париже в 1889 году. Оба они остались в Европе; в США не было широко организованного, политически влиятельного социализма. В Японии, единственной незападной стране с плодородной промышленной почвой, первые социалисты, включая Котоку Сюсуи, известного также как теоретик империализма, подверглись жестоким преследованиям. В 1901 году была основана социал-демократическая партия, но ее организация и пресса были немедленно подавлены. В Китае социализм и первоначально сильное анархистское движение вышли за пределы небольших интеллектуальных кругов во время Первой мировой войны и после 1921 года стали связываться с мировой революцией агентами Третьего Интернационала (Коминтерна). В своих многочисленных разновидностях социализм с самого начала был транснациональным движением; первые сен-симонисты дошли уже до Египта. Вопрос о степени "национализации" социалистических движений в соответствующих политических контекстах до сих пор остается одним из главных для историков. В 1914 году этот процесс взял верх над интернационализмом. Анархизм, близнец социализма в период их становления, пустил более глубокие корни, чем когда-либо прежде. В центре его всегда стояла политика изгнания и конспиративные действия; пересечение границ было частью его сущности.

Женское движение, то есть, прежде всего, борьба женщин за гражданские и политические права, было в принципе более мобильным и способным к экспансии, чем социалистическое рабочее движение, которое не могло существовать без хотя бы зачатков промышленного пролетариата. Политические женские движения возникали не как побочный продукт индустриализации, а почти без исключения там, где «демократизация стояла на национальной повестке дня». Поскольку это было верно с самого начала в США, Канаде, Австралии и Новой Зеландии, избирательные движения развивались в каждой из этих стран. Наконец, в 1919 году в Японии появилось одно из таких движений, когда (как и в Китае, и в Европе) культурный образ "новой женщины" обсуждался наряду с вопросом об избирательных правах. Во многих отношениях женское движение было более интернациональным, чем рабочее движение. Его численность была, по крайней мере, потенциально выше, и оно с меньшей вероятностью могло быть подавлено как угроза политической стабильности. К 1914 г. в колониях и неколониальном мусульманском мире не существовало ни одной женской организации; другое дело - доминионы и Китай (с 1913 г.). Однако в ряде стран уже в 1920 г. женщины начали занимать места вне дома, причем поначалу часто в виде новых форм благотворительной деятельности, отличных от традиционной религиозной заботы о бедных.

Как и в случае с большинством других транснациональных сетей, было бы слишком просто анализировать историю женского движения с самого начала как трансграничный феномен. Более интересным представляется вопрос о том, за каким порогом закрепились те или иные институциональные связи. Если речь идет о движении, то историкам становится относительно просто, поскольку они могут искать его организационную кристаллизацию. Вторая Международная женская конференция, состоявшаяся в 1888 году в Вашингтоне, стала одним из таких порогов, положив начало первой транснациональной женской организации, не ставившей перед собой единой цели: Международному совету женщин (МСЖ). В большей степени, чем суфражистский союз, МСЖ возник как зонтичная организация для национальных женских объединений разного рода. К 1907 г. он мог заявить, что выступает от имени четырех-пяти миллионов женщин, хотя за пределами Европы и Северной Америки был представлен только в Австралии и Новой Зеландии (в 1908 г. к ним присоединилась Южная Африка). С 1893 по 1936 год (с небольшими перерывами) председателем Совета была леди Абердин, шотландская аристократка, которая в момент своего первого назначения жила в Канаде в качестве жены британского генерал-губернатора. Разумеется, как и во всех подобных всеохватывающих организациях, вскоре начались расколы. ICW все больше воспринималась как консервативная организация, склонная уклоняться от конфликтов, а многие женщины считали ее слишком близкой к аристократии и монархии. Тем не менее, она оказала большую услугу, объединив женщин из разных частей света и дав им стимул для политической работы в своих странах. Непрерывная история феминистского интернационализма начинается с 1888 года.

Удивительно, что это новое начало оказалось необходимым, ведь международное женское движение возникло уже в 1830 г. под влиянием дискуссий о роли женщины в политике и обществе, оживленных такими писательницами, как Мэри Воллстонкрафт и несколькими ранними социалистами. Жорж Санд, например, олицетворяла новый тип эмансипированной и социально активной женщины;