Кисть ее руки. Книга 1 - Содзи Симада

Без них зимой здесь наверняка невыносимо холодно. А летом досаждают насекомые. Изначально здесь было много дверей. Должно быть, их оставляли открытыми только на день. Но сейчас, когда слуг нет, а возможно, и потому, что большинство дверей сломано, двери с правой стороны сняли. Наверное, на таком склоне двери закрывались неплотно. Возможно, «Рюгатэй» закрыли как раз потому, что для ухода за ним требовалось слишком много сил.

Я подумал, что это не терраса, а коридор, потому что справа рядом в продуваемом всеми ветрами пространстве шла высокая каменная кладка. Она закрывала обзор с правой стороны, и я принял ее за черную стену коридора. Оказалось, я ошибся. И, возможно, из-за этой каменной стены воздух в коридоре был таким влажным.

По мере того, как мы продвигались по коридору, а точнее, по мере того, как поднимались по нему, эта каменная стена постепенно становилась ниже, а за ней стала видна клумба. За клумбой шел широкий, слегка волнистый газон. Таким образом, идя по коридору, мы оказались над садом.

Сад был разбит во внутреннем дворе. Даже в темноте ночи я заметил, что на его клумбах растут какие-то цветы. Сезон еще не наступил, поэтому до полного цветения было пока далеко, но все же запах сырой каменной стены сменился приятным ароматом растений. И в поле зрения была уже не стена, а широкое пространство. И вот уже в этом ночном пространстве цепочка голых лампочек, понемногу поднимаясь вверх, нарисовала плавную дугу, уходящую вправо. Ее было хорошо видно на противоположной стороне двора.

Туман становится гуще. Его тоже желтовато подсвечивали своими лучами голые лампочки. В саду, в центре клумбы, тускло светил желтый садовый фонарь.

Слабый запах старой древесины, как в антикварной лавке. И запах влажного тумана, смешавшийся с ароматом растений. Запах далекого леса. Слабо мерцающий в неповторимой атмосфере ночи свет. Из-за усталости мне казалось, что все это происходит в каком-то неизвестном эфемерном царстве на краю земли. Я боялся вот-вот потерять рассудок, и не только из-за сонливости, но и из-за какого-то неведомого искушения. И только многолетняя привычка к таким вот ощущениям заставляла меня идти дальше.

Вероятно, то же самое чувствовала и шедшая рядом Кайо. Она молчала, так же, кажется, ошеломленная тем, что нас окружало.

Комнаты, тянувшиеся по левой стороне, производили странное впечатление. По какой-то причине двери в них были тростниковые. Они были сделаны из плотно скрепленных друг с другом вертикальных стеблей тростника на деревянной раме. Летом эти двери дают ощущение прохлады, но поздней мартовской ночью глубоко в горах от одного их вида пробирал холод. Разумеется, такими были только двери, выходящие в коридор. За ними находились вторые, вполне обычные раздвижные двери. Возможно, изначально летние и зимние двери меняли в зависимости от сезона, но сейчас, когда гостиница закрыта, в комнатах так и остались летние.

Думаю, даже замена тростниковых дверей на деревянные вряд ли могла дать достаточно тепла. Ведь над входом в каждую комнату между потолком и дверью была установлена рамма[16] с резным изображением дракона. Я не знаю, как правильно называются способы обработки дерева, но так или иначе, когда в сплошной доске вырезают изображение дракона, в ней возникают сквозные отверстия. Благодаря этим отверстиям во всех комнатах «Рютэйкана» хорошая вентиляция. Раммы тянутся во всю ширину комнат, поэтому пространство у потолка с левой стороны коридора представляет собой сплошной резной пояс. Благодаря этому нет необходимости специально проветривать комнаты, так что летом, наверное, это полезное устройство. А вот в остальные времена года…

У входа в каждую комнату рядом с тростниковой дверью висели таблички с их названиями; например «Огирэ-но-ма», или «Касиваба-но-ма», или «Ункаку-но-ма»[17]. Для меня, человека, в этих вещах не очень сведущего, было загадкой, почему у комнат такие странные названия. Я слишком устал, чтобы об этом спрашивать, а шедший впереди Мория тоже молчал и торопился, не пытаясь ничего объяснить.

Однако благодаря этим тростниковым дверям комнаты по левой стороне коридора смотрелись еще более экзотично. В некоторых комнатах за тростниковой завесой тускло светились, кажется, бумажные фонарики. Это напомнило мне то ли выставку мрачных кукол из хризантем, которую я видел в детстве, то ли декорации из «Бантёсара ясики» или «Ёцуя Кайдан»[18], построенные внутри дома с привидениями в парке развлечений, и чувствовал я себя так, будто опасливо иду по такому дому. После каждых четырех-пяти комнат был туалет.

В конце концов мы дошли до комнаты с табличкой с надписью «Ураита-но-ма». Поскольку она предназначалась Кайо, я наконец освободился от ее багажа, который так долго таскал. Кайо взяла свою сумку и быстро посмотрела на меня с умоляющим выражением лица, а потом смиренно кивнула, отодвинула тростниковую дверь в сторону и скрылась внутри. Лампы в этой комнате не горели.

Я сам немного волновался, оставляя Кайо одну в такой мрачной комнате. Но другого пути не было.

– Футон[19] возьмете в шкафу. Туалет через несколько комнат от вас! – крикнул ей вдогонку Мория.

– Хорошо, – последовал неуверенный ответ Кайо.

– Отдыхайте, – сказал Мория.

Дальше была моя очередь. На табличке по соседству было написано: «Макиэ-но-ма». Мория мрачным голосом сказал, что мы пришли, и мне ничего не оставалось, как войти внутрь. Из-за наклона коридора левая сторона порога при входе была немного выше. Поднявшись на приступку, я вошел в небольшую комнату.

В нее, конечно, тоже вела тростниковая дверь. Как и в других комнатах, над входом во всю ширину двери была рамма с резным драконом. Сразу возле входа стоял бумажный фонарь, но он не горел.

Я подумал, что тростниковая дверь не защитит мое личное пространство, но комната в два татами, в которой я оказался сначала, являлась лишь передней, а чтобы пройти дальше, нужно было сдвинуть в сторону вполне обычную раздвижную дверь. За ней была комната в четыре татами. И если закрыть дверь в разделяющей обе комнаты стене, то из коридора тебя никто не увидит. Только воздух мог проникнуть снаружи через резную вставку наверху.

Мория не пошел за мной внутрь. Он ступил одной ногой в первую комнату, указал на находившийся там стенной шкаф и сказал, что подушки для сидения там. А в шкафу дальней комнаты лежат футоны для сна. Объяснив это в нескольких словах, он ушел.

Тростниковая дверь выглядела крайне ненадежной, но, оглядевшись, я увидел лежащую рядом черную палку, которой дверь можно было подпереть. Конечно, это не поможет, если кто-то вздумает пнуть дверь ногой, но, по крайней мере, хоть какой-то