Холодный ветер среды - Соня Субботина

на прощание, погладил Настю большим пальцем по щеке. Ярко-красные губы были так близко, но так далеко. Он не боялся перепачкаться в ее помаде, но момент был окончательно и бесповоротно упущен и испорчен. В соревнованиях по тупым выходам из неловких ситуаций Черный точно бы занял первое место. Он заправил Насте за ухо выбившуюся прядь и сказал первое, что пришло в голову, про маму и обещанный звонок. Он понимал, что Настя была в шаге от того, чтобы заорать, как Станиславский: «Не верю!», но все равно ушел в надежде, что завтрашний день расставит все на свои места и та не будет долго дуться.

– Ну наконец-то! – Ира встретила друга на лестнице. – Я уже извелась вся, боялась, ничего не выйдет.

– Ириш, ты постоянно чего-то боишься. – Он зашел вслед за подругой в ее комнату. – А бояться – все равно что в душу себе какать.

– Не думал в писатели податься? Метафоры и сравнения явно твой конек. – Вишневская закатила глаза и протянула другу цветы.

– Может, когда-нибудь в будущем, когда языки программирования успеют мне надоесть. – Он пожалел, что у подруги нет таблички с надписью «сарказм», потому что так и не понял, всерьез она сказала про писательство или нет, ведь пока что его любимыми языками были математика и двоичный код. – Это все?

– Нет, вот еще. – Ира протянула увесистый прямоугольный сверток.

– Упаковка с вишнями?

– Чтобы точно поняла от кого.

Как только Максим ушел, Ире пришло сообщение от подруги.

Настя: Зай, видела я ваше с Сашей «ничего»))

Оставив подругу без ответа, так как желания оправдываться не было, Вишневская села за стол и достала скетчбук, но на этот раз не ради рисования – к завтрашнему дню оставалось сделать еще кое-что. Она вырвала два чистых листа, обрезала неровный край, оставшийся из-за железных колец, и положила их перед собой край в край, так чтобы два листа формата А5 образовали лист А4. Размашистыми печатными буквами Ира написала заготовленную фразу, затем достала из своего пенала канцелярский нож и разрезала каждый из листов на четыре части. Получившиеся восемь карточек она перемешала и затем пронумеровала. Ира открыла на телефоне нужную заметку и начала переносить заранее заготовленные фразы на получившиеся небольшие листки.

Теперь дело за малым – не закосячить завтра.

Глава 8. Sweet seventeen

Танцуют листья на ветру.

Я без нее не тру – я без нее умру.

Бывает врут, но я не вижу никого вокруг.

И тем теплее, чем ближе к костру!

PIZZA, «Романс»

Из-за разницы во времени первые поздравления начали приходить еще в десять вечера. Первыми Насте написали родители, счастливые, что их дочь отвоевала у смерти еще один год счастливой беззаботной жизни, но грустные от осознания, что ее детство почти подошло к концу. Сама же Настя не могла назвать себя ни бойцом, ни воином и считала, что родители, как всегда, слишком драматизируют, слишком переживают и слишком опекают, но после всего, что им пришлось пережить, она их понимала.

О том, что за все, в том числе и за само право жить, нужно платить, Настя узнала слишком рано.

Во время медицинского осмотра перед очередными соревнованиями по художественной гимнастике врачу не понравилось ее ЭКГ. Обычно все процедуры в медицинской организации, куда ее направлял тренер, были чистой формальностью, но в тот год пришел новый молодой врач, только что окончивший медицинский институт. Еще не уставший от рутинной работы, он долго изучал ленту, пока не нашел пару моментов, которых не должно было быть у здорового ребенка. Он тут же направил Настю к кардиологу. Ее мама тогда очень перепугалась и тут же позвонила тете Свете, маме Иры. Насте только-только исполнилось двенадцать, и с этого звонка в ее жизни началась черная полоса, которая на самом деле была ослепительно-белой из-за вечных коридоров больниц и ярких ламп.

Настя всегда выглядела болезненно. Бледная кожа, вечная усталость и стабильные падения в обмороки, но даже так она умудрялась ездить на сборы и занимать первые места на соревнованиях. И родители, и тренер списывали это на большую нагрузку и строгую диету, но настоящую причину нашли на эхокардиографии – двустворчатый аортальный клапан. Таким обладали всего один-два процента всего взрослого населения – настоящая лотерея, в которой никому не хотелось побеждать. Вечные тренировки лишь усугубили ситуацию. Насте было двенадцать. О гимнастике, которая за последние шесть лет стала смыслом всей ее жизни, пришлось забыть.

Все медали она тут же убрала с глаз долой, косметику выкинула, а купальники, мячи, ленты и булавы попросила маму продать или отдать кому-то. Новый смысл Настя нашла на сцене театрального кружка в ее гимназии. Конечно, театр не смог ей полностью заменить спорт, но свободное время, появившееся с уходом тренировок, нужно было чем-то занять, и вскоре места медалей заняли фотографии со сцены.

Стоило всем поверить, что ухода из спорта достаточно, чтобы порок сердца больше не давал о себе знать, как Насте стало хуже. Тетя Света выбила квоту и отправила семью Никольских в Москву на протезирование клапана. Насте было четырнадцать, и именно тогда тетя Света стала ее «феей-крестной».

Сейчас Насте исполнилось семнадцать, сердце давно уже не беспокоило, не считая тихого тиканья от работы протеза, о который разбивались тромбоциты, лейкоциты и эритроциты. За возможность жить приходилось платить. Настя платила синяками на бледных коленках из-за малейших ударов, простудой от еле ощутимого ветерка и темнотой в глазах, стоило только резко встать. Возможно, когда-нибудь она сможет заменить протез на более навороченный, но сейчас еще свежи были воспоминания о больничных палатах, слезах мамы и бесконечных белых коридорах.

Ровно в полночь ее поздравили Ира и Максим. Она уже в третий раз перечитывала поздравление от последнего.

Максим: Свети вопреки всем невзгодам, гори и не сгорай. С Днем рождения, Огонечек!

Она, конечно, надеялась на целое полотно поздравлений и рассказов о том, насколько она важна для Максима, или в идеальном варианте – предложения встречаться, это был бы для нее лучший подарок на день рождения, но смирилась, что хорошего понемногу, и оправдала, к сожалению, пока еще просто лучшего друга фразой Чехова про сестру таланта. Настя перечитала сообщение, отложила телефон и легла спать.

Утром она встала пораньше, чтобы нанести макияж. Раньше красилась только перед соревнованиями и спектаклями и относилась к этому как к противной, но нужной процедуре, сродни взятию крови из вены или больничным капельницам. Косметика всегда