Охота на гиену - Наталья Александрова

На первый взгляд, совершенно безобидный обычный человек, ноПавел Аркадьевич держался настороженно, памятуя о том, что ему рассказывали.Особенное опасение внушали ему глаза гостя. Глаза были серые, со стальнымотливом, очень жесткие глаза.

— Позавчера, — неохотно начал ПавелАркадьевич, — в магазине «Марат» убита его директор Ратищева МарианнаВалериановна.

— «Маньяк с розой», — улыбнулся визитер. — Погороду ходят слухи, не сегодня-завтра и по телевидению сообщат.

— Вот-вот, — вздохнул Павел Аркадьевич, —этого-то мне и не нужно. Потому что мое дело заключается в следующем. УМарианны в кабинете был потайной сейф. Код этого сейфа и даже место, где оннаходится, знали только мы с ней. И вот я точно знаю, что вечером накануне ееубийства в сейфе находилось восемьдесят тысяч долларов.

Деньги эти были не ее, и даже не магазина.

И утром Марианна оказалась убита, а деньги пропали. Я нанялвас для того, чтобы вы их мне вернули. Видите ли, в маньяка с розой я не верю.

— То есть указать вам имя человека, который эти деньгиу вас украл, — уточнил гость. — Вы мои условия знаете, я толькосообщаю информацию, я не карающие органы.

— Совершенно верно. Если окажется, что убийца и вор —одно и то же лицо, тем хуже для него, а если все же работал маньяк, а деньгиприсвоил кто-то другой — оставим маньяка милиции. Чтобы облегчить вам задачу, яникого из магазина не уволил — пусть на глазах будут. И трогать их сейчас немогу, потому что милиция их всех вызывать будет для допросов. Так что о том,что пропали деньги, знает только тот, кто их взял. Когда вы сможете приступитьк работе?

— Прямо сейчас, — улыбнулся гость.

Он задал какой-то вопрос, и Павел Аркадьевич против волиначал подробно отвечать. Когда же гость закончил расспросы и ушел, ПавелАркадьевич посмотрел на часы и обнаружил, что беседовали они несколько часов. Исамое главное — он абсолютно не помнил, что такого успел наговорить своемустранному посетителю.

В магазине «Марат» царило всеобщее уныние. Даже французскиеванны не белели зазывно, как плечи развратной женщины, а выглядели поникшими, ировные ряды хромированных смесителей казались нерадивыми солдатами, так чтохотелось стать старшиной и рявкнуть на них, чтобы подтянули животы, и дванаряда вне очереди за то, что пуговицы не чищены.

Витя Петренко сидел в кабинете Мадам и решал сложную задачу:идти ли на похороны, а если идти, то куда; и вообще, закрывать ли магазин, икак на это посмотрит Павел Аркадьевич, если закроет. Ответа не было ни на одиниз вопросов.

— Людмила! — крикнул он строго. — Кофепринеси.

Явилась Людочка в черном платье с приличествующим случаювыражением лица.

— Ты чегой-то? — изумился Витя.

— Как — чего? На похороны пойду. Марианна Валериановнаумерла, ты не забыл?

— А когда похороны?

— — Сегодня в четыре.

— А ты откуда же узнала?

— Позвонила ей домой вчера и все узнала, —терпеливо объяснила Людочка, как маленькому ребенку. — Муж мне всеобъяснил.

— Кто? — заорали хором Витя и появившийся вкабинете Судаков.

— Муж, — невозмутимо повторила Людочка.

— Какой муж? — оторопели мужчины.

— Законный, — кротко ответила Людочка, — взагсе расписанный и проживающий с ней в одной квартире. Теперь организуетпохороны и принимает соболезнования. Я от вас тоже передала.

— Муж? — недоумевал Судаков. — У этой.., уМадам был муж?

— Законный, — ехидно напомнил Витя.

— Дак это же… — беспомощно повторял Судаков. — Этоже не представить.., чтобы с ней.., да кто же с нашей Мадам… — Он оглянулся навыходившую Людочку и зашептал что-то, прикрывая рот ладонью.

Людочка укоризненно покачала головой, услышав из кабинетанаглый мужской хохот.

Утро началось в парикмахерском салоне «Далила» как обычно.Мастера, позевывая, разбрелись по рабочим местам. Хозяйка Тинатина Леонардовнашустро проскочила в заднюю комнату, гавкнув по дороге, что в зале неубрано.Старший мастер Зойка злобным по утру взглядом отыскала ученицу Ксюшу и велелаподмести.

— Я не уборщица, — пискнула было Ксюша, но Зойкатак на нее зыркнула, что швабра сама собой впрыгнула Ксюше в руки.

— И чего в такую рань открывать, — тихонькобубнила она себе под нос, — все равно клиентов раньше десяти не бывает.

Открылась входная дверь, и на пороге, насвистывая, появилсяВовчик. Мастера старательно занялись подготовкой рабочих мест, изо всех силизображая полную слепоту и глухоту: нет никакого Вовчика и никогда не было!Ксюша обиженно пожала плечами: ведено не замечать эту странную клиентуру, она ине замечает, а все остальное ее не касается. Вовчик торопливо прошел в заднююкомнату к Тинатине. Якобы она сама лично его обслуживает… Но выйдет он оттуда черездвадцать минут точно такой же непричесанный, как и вошел.

— Здравствуйте, Темнотина Лимонадовна, — Вовчикизо всех сил старался быть вежливым, — как жизнь? Как творческие планы?

— Сколько тебе? — Сегодня хозяйка не быланастроена поддерживать светскую беседу.

— Шестнадцать, как обычно.

— Бабки давай.

— Пардон, — галантно извинился Вовчик.

— Что это у тебя двадцатка обгорелая?

Ты что от нее прикуривал, что ли? А эта стошка — восемьдесятшестого года, меняй на новую!

— Ну, Темнотина Лимонадовна, я же вам не тыкаю в вашпорошочек, что там половина пудры «Кармен» и на четверть — средства от блох, авы каждый бакс рентгеном просвечиваете!

— Не нравится мой товар — ищи в другом месте! Посмотрю,что ты еще найдешь — за такую цену!

— Ладно, ладно, — Вовчик был настроенмиролюбиво, — поменяю вам двадцатку, а стошку и такую везде возьмут.Давайте-давайте! Упаковка, как говорится — от фирмы. Желаю творческих успехов!

— Ладно, пустобрех! Сам только порошком не балуйся —долго не протянешь!

— Как можно, Темнотина Лимонадовна! Я ведь знаю, скакой дрянью вы в своем косметическом кабинете порошочек мешаете! Я себе невраг. Это — только бизнес, исключительно для прокорма малых детей и престарелыхродителей! А разве бизнесмен может позволить себе такие вредные и дорогие удовольствия?

— Иди уж, бизнесмен! Топай себе.., к своим престарелымродителям!

Не успела дверь салона захлопнуться за Вовчиком, как напороге появился новый посетитель — довольно молодой мужчина, симпатичный, срастрепанными светлыми волосами и любопытным взглядом голубых глаз.

«Да, — подумала Ксюша, — подстричься бы ему немешало. И я бы с удовольствием этим занялась».