Охота на гиену - Наталья Александрова

Эдуард Иваныч на это замечание только пренебрежительнохмыкнул, а Витя со вздохом ответил, что такое дело полностью исключается,потому что ночью войти в офис могла только сама Мадам, ибо только у нее былиключи от парадного и от черного ходов. Дежурного она сама лично запирала там наночь, выйти он не мог и впустить кого-либо — тоже, дверь изнутри было неоткрыть.

— А если пожар? — вякнул было молодой неопытныймилиционер.

Витя промолчал, а Эдуард Иваныч рыкнул что-тоневразумительное.

Вообще, по наблюдению Вити, со смертью Мадам дисциплина вфирме начала падать подобно мартовской снежной лавине.

Дежурного оставили в покое, а Вите пришлось рассказатьмилиции о вчерашнем визите «крыши» и о разговоре в «парилке».

Милиционер очень этим заинтересовался, хотя Витя и сообщилему, что Мадам всегда со всеми так разговаривала и что Денис вышел от неедовольный.

Людочка пришла в себя и сварила кофе.

Видимо, привычная процедура как-то ее успокоила. Милиция откофе отказалась — при исполнении не пьем, но Вите и Людочке выпить разрешила,продолжая расспросы.

— А вообще были у нее враги?

— Ну как сказать… Она всех людей на две категорииделила: козлы и бараны. Козлы — это конкуренты, бараны — покупатели. Остальныедля нее просто не существовали.

— А вы, ее сотрудники, к какой же категории относились?

— Думаю, где-то посредине. Что-то среднее между козломи бараном.

— Так, выходит, у нее много врагов было. Многие моглиее смерти желать?

— Нет, что вы, это ведь нормальные деловые отношения.Если бы все своих конкурентов убивали — мы бы с вами в пустыне жили. Ну,разумеется, ее было тяжеловато выносить, особенно в больших дозах, но, в концеконцов, за это не убивают…

Наконец милиция уехала, отчаявшись, видимо, узнать что-тополезное о последних днях великой Мадам. Труп увезли раньше. Минут через десятьпосле отъезда последнего представителя милиции заявился Денис, оставив Васю иАндрея караулить на улице. Витя понял, что «крыша» нервничала и дожидалась зауглом, пока милиция уберется восвояси.

Денис по-хозяйски развалился за столом и уставился на Витюнемигающим взглядом.

— Ну чего, Вшек, у вас тут стряслось?

Витя снова подробно рассказал о событиях.

— Ну вы даете, в натуре! Кто ж ее мог замочить? С намиу нее вроде все тип-топ, «тамбовские» в этот район с прошлого года не суются…Выходит, гастролер, не иначе…

Ну мы с ним разберемся. Ты смотри, Витек, если что знаешь —чтобы не тихарить.

— В натуре, — невозмутимо ответил Витя.

Его не очень беспокоил визит Дениса.

Гораздо больше его беспокоил другой визит.

Пятнадцать минут назад Людочка испуганным шепотом сообщила,что к ним выехал Павел Аркадьевич. Сам звонил!

Кто такой Павел Аркадьевич, никто толком не знал, но это былединственный человек, при котором Мадам становилась тише воды ниже травы. Оннеторопливо проходил в ее кабинет, они запирались изнутри, и час-два оттуда недоносилось ни звука. То есть оттуда и не должно было ничего доноситься — дверьбыла достаточно толстой, чтобы голоса обычного человека не было слышно, ноголос Мадам такие преграды преодолевал без труда. И только при ПавлеАркадьевиче…

И вот, через полчаса после ухода Дениса, в дверях показалсясухонький старичок в темно-бежевом кашемировом пальто. Шофер никогда несопровождал его, оставался дожидаться на улице. Павел Аркадьевич неспешноподошел к кабинету Мадам, вопросительно взглянул на Виктора, который, мгновеннопокрывшись испариной, бросился открывать дверь. Павел Аркадьевич вошел вкабинет и оставался там минут двадцать, после чего крикнул оттуда Витю. Вкабинете он небрежным жестом указал Вите на стул для посетителей. По тому, какудобно он развалился в кресле Мадам, Витя понял, что и хозяйке приходилось приПавле Аркадьевиче сидеть на неудобном гостевом стуле.

Павел Аркадьевич не торопился. Он закурил тонкую темнуюсигарету, не предлагая собеседнику, придвинул к себе пепельницу и заговорилнегромким скрипучим голосом, изучающе рассматривая Виктора:

— Жалко Марианну. С работой она справлялась. Характер,конечно… Но положиться на нее я всегда мог.

— Так, выходит, она не хозяйка была?

— А я тебе разрешал говорить? Когда разрешу, тогда ибудешь. Я не затем приехал, чтобы слушать, а затем, чтобы ты меня слушал.Сейчас у меня здесь другого человека нет, будешь ты вместо Марианны работать.Пока. Если прибыль снизишь — пойдешь на улицу. На этом все. — Старикуказал Виктору на дверь.

Минут через пять он вышел из кабинета и, ни с кем непрощаясь, ушел. Виктор проводил его потрясенным взглядом. На расспросыперепуганной Людочки он отвечал одной фразой:

— Он назначил меня вместо Мадам.

Павел Аркадьевич Куракин неоднозначно относился к своейаристократической фамилии. В юности, когда его принимали в комсомол, и старшийтоварищ с холодными рентгеновскими глазами спросил, не имеет ли он отношения ккнязьям Куракиным, Павел Аркадьевич (тогда еще, конечно, Павка или Павлик),нещадно окая, горячо убеждал старшего товарища, что о таких князьях никогда они слыхом не слыхивал, а, должно быть, были его крестьянские предки у тех князейкрепостными. Позже, когда широкая и совершенно народная улыбка Юрия Гагаринаобошла все газеты и телеэкраны мира, Куракин мог, в случае чего, невзначайкивнуть: вот ведь Гагарин — тоже княжеская фамилия, а ничего, наш человек! Нопостепенно иметь аристократическую фамилию сделалось как бы и неплохо — сначаларомантично (поручик Голицын.., корнет Оболенский), а потом и просто почетно ивыгодно.

Теперь уже в разговоре с младшими товарищами, чьи холодныерентгеновские глаза и бритые затылки кое-кому внушали физиологический страх,Павел Аркадьевич, нещадно грассируя, объяснял Толяну или Вовану, к какой изветвей Гедиминовичей относились его предки и где располагались их необъятныевладения. И Толян, впервые услышавший про Гедиминовичей от него, кивал с умнымвидом и на следующий день разъяснял своим коллегам, что этот старый козел —мужик авторитетный, и чтобы базар с ним фильтровали конкретно.

Павел Аркадьевич вернулся из офиса мрачнее тучи. У нею былибольшие неприятности. Не смертельные, конечно, не такие, как у Марианны, но всеже… Он вспомнил рассказы о том, в каком виде нашли убитую, и хмыкнул. Н-да,зрелище, должно быть, не для слабонервных. Прямо в ванне, на боевом, можносказать, посту… Он раздраженно заходил по комнате, закурил еще одну сигарету,хотя уже выкурил сегодня две, а это был предел, который он сам себе установил.

Неприятности были не смертельными, но их было много. Малотого, что убили Марианну и случилось еще кое-что. Так еще этим делом вплотнуюзанялась милиция, и теперь вокруг фирмы будут вертеться разные личности ирасспрашивать, разнюхивать, еще и до прессы дойдет! Дело-то громкое —неизвестный маньяк убивает женщин, вот, дошел до Марианны.