Йестердэй - Василий Сретенский

Уожила. Йа тогда уштай очень, жашнуй. Она меня ажбудиа, натёйа йобаа какой-то жутко вонючей мажью и напоиа гоячим отваом непоятноо вкуша. Я опять жашнул. Поошыпающ, а ее нет. Только кувшин ш отваом, йадом ш диваном на табуете штоит. Гуудь вся в шиняках, но почти не боит. Вот оот поохо аботает. Чеушть опухя. Так што, я, пожауй, еще пошпю.

[пауза]

[звонок телефона]

– Привет Пол. Ты что трубу не берешь? Пятый раз тебя вызваниваю.

– Пйивет Вовк. Йа уходий поошто, щаш вейнуйся.

– Ну, так на то есть такая штучка, мобильный телефон называется, кладешь ее в карман и иди куда хочешь. У тебя вроде была такая.

– Быа да шпыа.

– А с дикцией что?

– Жубы йечу. Говоить туудно.

– А ну ты не говори тогда. Слушай. Мы на выходные на даче собираемся. У меня. Программа та же. Я там уже с пятницы буду. Баню протоплю.

– Я не шмогу. У меня Коова шдоха.

– Ну, какие проблемы. Созвонись с Серегой или Витьком. Они тебя захватят по дороге.

– Ядно.

– Не ладно, а приезжай. Тебе ж и надо только до Ленинградки дошлепать.

– Я же шказай, яадно.

– Знаю я твое ладно. И мобильник заведи новый. Дела на полчаса. А то искать тебя по все квартирам…

– Суушай Вовк, мне в двей жвонят, пока, я пеежвоню потом.

[пауза]

Воук ап ван дэй фогот эбаут май йестерррдэйз,

кэнт блэйм май секонд трай,

Ай свор айд холд ит тил зе дэй ай дай,

воук ап зе некс дэй фииилинг джаст зе сэйм аз йестердэй,

самтаймз ай вандер вай?

Воз год он май сайд,

ай кен смайл анд сэй,

зет му вэй воз май вэй,

йестердэй…

[пауза]

Ну, вот уже почти и не болит. Как-то быстро заживает. Как на молодом. А на дачу к Вовке я не поеду. Мне колонку писать надо… И потом, знаю я эту программу. Ну, кто там будет? Наша студенческая кампания, точнее ее усеченный мужской вариант. Это, во-первых, сам Вовка Порошин, владелец рекламного журнала, дачи и «Лэнд Ровер» Discovery 3. Серега Фабр, профессор филологии («Тоёта» RAV4); Витя Коренев, маленькое туристическое агентство, на жизнь хватает («Додж» Caravan V. 6). Ну и возможно Антон Бухаров, издатель всего, что можно напечатать на бумаге (пошлейший «Мерседес-Бенц» G500).

Итак, программа.

Пункт первый. Отъезд из Москвы в субботу утром, пока по Ленинградке хоть как-то можно проехать. Три часа в дроге и мы на участке в шесть гектар, обнесенном высоким, нет высооооким забором, за которым Вовкин замок, баня, еще пять каких-то строений и угодья. За забором с двух сторон – лес, с третьей – озерцо.

Пункт второй. Встреча старых однокурсников. Меряемся машинами, демонстрируем новые примочки. Пункт второй мне придется пропустить. Но я и раньше на нем не задерживался.

Пункт третий. Баня под разговоры о том, кто какую машину собирается купить, когда продаст эту, кто где был и кого убил. Да, забыл сказать, они все охотники. Добывают трофеи по всему шарику, Антон даже в Антарктиде недавно снег топтал, только я забыл спросить, кого он там стрелял. Ну не пингвинов же, в самом деле.

Пункт четвертый. Обед. Там Вовка все сам организует, он готовит так, как надо. Ну, я, если что, помогу.

Пункт пятый. Прогулка после обеда по лесу, разговоры об охоте. Может быть, рыбалка, для желающих. По возвращении, просмотр фотографий и видеофильмов о последних поездках и охотах.

Пункт шестой. Ужин. После Вовкиного обеда ужинать особо не хочется. Просто каждый надирается тем напитком, к которому больше привык. Вот тут моя очередь. Сначала все долго уговаривают меня спеть. Я отказываюсь. Не то чтобы совсем. Это ритуал. Потом Вовка приносит (очень хорошую) гитару, если она уже не лежит на видном месте. Я вспоминаю слова.

Вот именно этого мне и не хочется последнее время. Этого – это всего перечисленного, а главным образом – вспоминать слова.

Да, потом пункты седьмой и восьмой. Ночь-полночь, разговоры, про то, что жизнь не удалась, все кругом мишура и понты, а настоящего дела никто не делает и делать в нашей стране, в наше время, наши люди, не могут. Жена свихнулась на похудании, любовница – на шопинге. Нет, наоборот. Поэтому все кругом – отстой, где тут шкура льва, а то ночью станет холодно, а Вова, жмот, одеял для всех не припас.

Утром. Все плохо в организме, но в окружающем пространстве с ночи становится заметно лучше. Все в меру подтянуты, деловиты, малоразговорчивы. Завтрак (в кого влезает), короткое мужское прощанье, разъезд. А то Зуй к вечеру доберешься в Москву по Ленинградке в воскресенье.

[пауза]

– Арина.

– Да…

– АРИНА!!!!!!!!

– Да, Пол. Я слушаю.

– Ты можешь сделать так, чтобы эта штука записывала?

– А она, что – сломана?

– Нет. Она не сломана. Просто в твоем присутствии она ничего не записывает. Крутиться-крутится, вот как сейчас. Но не записывает.

– Сейчас записывает.

– Правда?

[пауза]

– Правда записывает. Как ты это делаешь?

– Долго объяснять. Да и не делаю больше.

– А почему?

– Почему что, Пол?

– Что, почему что?

– Почему делала так, чтоб не записывал? Почему теперь не делаю? Что тебя больше интересует?

– Меня интересует все. И не говори со мной, как с маленьким мальчиком. Ты мне не жена. И вообще, я старше тебя на четверть века.

– Если бы.

– Ну, значит больше.

– Не важно, Пол.

– Нет, важно. Впрочем, ладно. Так почему ты этого не делаешь?

– Ты же хочешь, чтобы все записалось.

– Я и раньше хотел.

– Раньше я тебя не знала.

– А теперь узнала?

– Угу.

– Не вздыхай ты так. Я не умственно отсталый. То есть я вообще не отсталый.

– Я знаю. Просто мне кажется, что ты хочешь узнать что-то, кроме того, почему диктофон то работает, то не работает.

– Эээ… Да. Ты ведь не дочь Карины. У Карины никогда не было дочери. Только сын.

– Что же ты мне сразу не сказал? А я-то, как дура…

– Хочешь поиздеваться, найди себе кого-нибудь помоложе.

– Извини. А если бы я представилась сыном, тебе было бы легче?

– Ты самозванка.

– Да.

– Вот так просто? Да?

– Да.

– Ну и зачем… и кто ты на самом деле?