Йестердэй - Василий Сретенский

– Вот прочитай.

– А сказать ты не можешь?

– Так будет проще. И быстрей. Прочитай и все ра…

В общем, поговорили. Диктофон опять не все записал, но тут моя вина, кассета закончилась, а я не заметил. Так перескажу.

Арина дала мне пластиковую карточку – удостоверение сотрудника детективного агентства «Частный случай». С фотографией, с печатью и даже с голограммой. На карточке значилось: фамилия – Вармова; имя – Арина; должность детектив-стажер.

Ну, такая солидная карточка, как настоящая. Я, правда, никогда не видел удостоверений частных детективных агентств. А еще она мне сунула бланк с заданием: найти местонахождение Карины Владимировны Ужанковой, совладелицы галереи «Art и шок» и передать заказчику N аудио-фото-видеоматериалы, подтверждающие местонахождение объекта и его передвижения в течение трех дней до даты предоставления отчета.

По словам Арины, какой-то банкир, собравшийся было поучаствовать в новых проектах Карины, заподозрил что-то неладное и просил свою службу безопасности проверить финансовое состояние галереи. Сразу после начала проверки Карина исчезла. Найти ее своими силами банкир не смог и обратился в агентство. Это задание у Арины первое самостоятельное и то, потому что половина сотрудников в отпусках.

Лешка Сербов в минуту просветления дал ей эту фотографию, но ничего толком объяснять не стал. Или не смог. Я думаю, не смог. Или не захотел. Или и то и другое. Или ни то, ни другое, а просто…

[пауза]

Вот Арина и пришла ко мне. А последние три дня она меня, оказывается, проверяла. Клинвышибать. Были ли у меня контакты с объектом последние полгода? Мог ли я найти ей убежище? Мог ли я знать… А, ладно.

А в постель ко мне забралась, спрашиваю, тоже задание выполнять? Нет, отвечает, я влюбилась. Что-что? Влюбилась. И глазки вниз.

Девчонка сопливая.

И что мне прикажете делать теперь? Я же не ждал ее вчера. Так, салат сделал на скорую руку. Из огурцов, редиски, яблока и тертого сыра.

[пауза]

– Раз, раз… раз, два, три… Давай пройдемся по списку под запись.

– Зачем, Поол?

– Ты все время повторяешь мое имя.

– А мне нравится. Оно так значительно и многозначно. К тому же оно не твое.

– А чье?

– Ничье. Так. Просто. Пппол.

– Если я на него откликаюсь, значит, оно мое. Так мы будем записывать?

– Зачем, Поллл?

– Будет как в «Твин Пикс». И тебе будет легче, потом отчет писать.

– Мне будет легче, если никто не узнает, что я о задании все тебе рассказала.

– Считай меня добровольным помощником шерифа. Или нет, членом добровольной народной дружины при частном детективном агентстве. Повязку красную повяжу сейчас…

– Великовата слегка…

– Ну не резать же полотенце. Вот на улицу пойдем…

– Ты с ума сошел!

– Я – нет. А вот Леша Сербов уже в дороге. Как он там?

– Черная меланхолия, усугубленная неумеренным употреблением алкоголя.

– Черная меланхолия – тавтология. И как ты определила, что употребление неумеренное?

– Никак. Мне, что в отчете записать: «Меланхолия, усугубленная умеренным употреблением алкоголя»?

– Запиши: состояние близкое к алкогольно-депрессивному психозу, внешних контактов избегает. И всё. Теперь сын.

– Кирилл Алексеевич Сербов. Двадцать три года. Хороший мальчик. Учился в Строгановке, но два года назад уехал в Англию. Собирается стать дизайнером.

– Может, Карина у него давно? В Лондоне?

– Легально она страну не покидала. К тому же Кирилл собирается на днях в Москву. Телеграмму прислал.

– Кому?

– Мне. Стоп. Пошутила. Отцу. Пооол.

– Ладно. Родители.

– Родители Сербова живут здесь, в Ямках. Он с ними видится по большим праздникам. Карина общения избегала.

– Где ты таких оборотов набралась?

– Каких?

– Этих вот: черная меланхолия, избегала, употребление. Книжек начиталась или у вас в агентстве, что ли, все так говорят?

– А как надо?

– Тебе годков сколько?

– Двадцать три… будет скоро.

– Ну и где все эти: «прикинь», «она такая», «супер», «обломись», «по приколу»… Ты что, записываешь?

– Запоминаю. Мы работать будем или лексику учить?

– Работать.

– Супер. Мама Карины – одинокая старушка на пенсии. Очень добрая и разговорчивая. Много болеет, из дома выходит редко. Карина приезжала к ней два-три раза в неделю. Сейчас к ней ходит патронажная сестра. Облом.

– Другое дело. Ты, кстати, за мной следила эти дни?

– Кстати – о чем?

– О маме. Вы же в агентстве за ней следили, правильно? А за мной?

– Нет.

– А на Дмитровке ты как оказалась? Мимо проезжала? В ЦУМ торопилась?

– Я почувствовала. Ппполлл.

– А так ты еще и экстрасенс.

– Ну, типа.

– Ну ладно. Подруги.

– Хорошо. Подруги. Школьная – Татьяна. Она замужем за офицером. Живет недалеко, в Твери. Я там была. Хорошая женщина, разговорчивая, скучно ей. Мы всё обсудили.

– Всё – это что?

– Ну… не канает.

– Слушай, нельзя же так буквально воспринимать все мои пожелания.

– На тебя не угодишь. Не виделись они лет пятнадцать, не переписывались, но по телефону иногда говорили. Так, по-женски, пару часов и все. Последний раз в январе.

– Ладно. В институте еще одна подруга нарисовалась. Диана. Богиня охоты.

– Знаю.

– Откуда?

– Будешь издеваться, встану и уйду.

– Стой, стой… да стой же. Я вырезку купил, базилик… Просто спросил, откуда знаешь про другую подругу.

– Татьяна сказала. Диана Петрова, по первому браку Ройзман, по второму – Логан, с 1989 года живет в Чикаго, штат Иллинойс, США.

– Поохотилась, в общем.

– Ну да. Сейчас не замужем. Работает в рекламном агентстве. Приезжает в Москву два-три раза в год, последний раз была в апреле. Виделась ли с Кариной, не известно. Но с ней работают.

– Ваши?

– Нет, местные.

– Теперь сотрудники галереи.

– Состояние разное: от мягкого шока до тихого ужаса. Младшие кураторы расползаются по темным углам и ведут по мобильникам задушевные беседы с владельцами других галерей. Секретарша сидит в чатах. Работает, по большому счету, только один человек – уборщица баба Маша, в прошлом заслуженный учитель РСФСР.