Война самураев - Кейра Дэлки

— Всякое возможно, — уклончиво ответил Киёмори. — Как и то, что Го-Сиракава поощряет подобные россказни.

— О своем брате, бывшем императоре?

— Да, и бывшем злоумышленнике против престола. Пока Син-ин жив, любой недовольный может поддержать его самого или наследников. Опасность еще остается. Может, слухи о перерождении Син-ина — всего лишь клевета, направленная на то, чтобы оттолкнуть его сторонников. А клевета, мой мальчик, есть мощнейшее оружие. Используй его с осторожностью и остерегайся с великим тщанием.

Сигэмори вдумчиво кивнул:

— Помню, отец. Однако печально все это. Сидим здесь, словно жабы в сухой траве, дожидаясь небесной искры. Тогда нас, Тайра, призовут погасить огонь[30].

— Вот почему иероглиф «опасность» имеет вдобавок значение «удобный случай», сын мой.

— И все же мы, самый могущественный воинский род, не в силах воспрепятствовать беспорядкам.

Киёмори задумчиво постучал по губе пальцем и вернулся к игре.

— Я так не сказал бы. В годы Хогэн мы остановили смуту до того, как она расползлась. Многие пали, но все могло быть намного, намного хуже.

— Да, но пока смута не начнется, мы не узнаем, куда направить силу. Нельзя погасить огонь до того, как он загорится.

Киёмори улыбнулся: партия определенно складывалась в его пользу.

— Не обязательно, сын мой. — Он поставил еще один черный камушек. — Кстати, об иноках: я давно собирался отправиться на богомолье в Кумано. Тоба-ин счел советы провидцев, живущих там, в высшей степени примечательными, равно как и Синдзэй. Твоя мать всегда убеждала меня быть почтительнее к богам. Думаю, я научусь там кое-чему… стоящему, если потружусь выбраться. Мы могли бы поехать вместе — ты и я. Через месяц-другой.

— Отец! — Сигэмори резко выпрямился. — Это ли не самый безрассудный ход?

— Хм-м…

— Смотри: сейчас я кладу камень сюда и беру три твоих. Тебе стоит быть внимательнее и не оставлять свои поля без прикрытия.

Киёмори улыбнулся.

— Вот оно что. А если я следом пойду сюда, — он выложил свой камень со звонким щелчком, — то возьму десять твоих. Понял? — Киёмори ловко собрал фигуры Сигэмори с доски. — Что теперь скажешь?

Сигэмори уперся подбородком в колени.

— Ничего, отец. Ясно, что до хорошей игры мне еще расти и расти.

— То-то.

В той же луне, одним ранним утром Минамото Ёситомо сидел в кладовой рядом с конюшней и просматривал отчеты по разбитым седлам, рваным уздечкам, потерянным стременам и прочему, пытаясь составить список заказов на следующий месяц. Полководец сокрушенно ворчал: на то, чтобы преодолеть чиновничью волокиту, понадобится не одна неделя. Только потом, когда все требуемые подписи и печати будут собраны, довольствие наконец поступит по назначению.

— В Канто, — бубнил он, — воеводе стоит лишь приказать слугам сделать еще или изъять необходимое у тех, кто ему обязан. Никаких прошений, печатей, ответных заверений. Чудо, как здесь вообще сохранилась конная стража.

Вдруг его насторожил скрип досок за дверями и ни с чем не сравнимый запах мускуса и перезрелых слив.

— Прошу вас, господин Нобуёри, входите, — окликнул Ёситомо. — Чем могу служить?

Нобуёри отодвинул дверь в сторону и заглянул внутрь.

— Доброе утро, Ёситомо-сан. Как вы узнали, что это я?

— Воин не должен терять остроты чувств, — схитрил Ёситомо.

— Да-да! — закивал Нобуёри. — Я знал, к кому следовало обратиться!

Он закрыл за собой дверь и проковылял к Ёситомо. Тот едва удержал кашель.

— В чем же я могу вас просветить, господин?

— Во всем, что касается ратного дела, наш доблестный полководец. Возможно, вы слышали, что меня назначили главнокомандующим?

Ёситомо поклонился.

— Слышал, господин, и сердечно поздравляю, — сказал он, про себя гадая, кто из членов совета повредился умом. Впрочем, поступки знати всегда озадачивали.

— Но вы, вероятно, не слышали о коварных уловках Синд-зэя, предпринятых для отмены моего повышения?

— Нет, господин.

— Все эти наветы о том, почему я недостоин… Виданное ли дело? Все равно что оскорбить мудрость самого императора!

Ёситомо сочувственно щелкнул языком.

— Потому-то я и пришел, полководец. Сдается мне, что Синдзэй не погнушается ничем, только бы от меня избавиться, даже пойдет на убийство. Поэтому я хочу знать, как себя защитить. Хочу научиться владеть мечом и луком, стать хорошим наездником и великим воином, как вы! Тогда, пожалуй, можно будет не бояться Синдзэя. Да что там — я и сам смогу с ним разделаться, чуть только посмеет напасть! Ха!

Ёситомо оглядел пухлого неуклюжего белоручку, который в жизни не поднимал ничего тяжелее веера, и решил, что Нобуёри либо жестоко заблуждается, либо вовсе потерял рассудок. Тем не менее влияния этому безумцу было не занимать, а сейчас его милость готова была пролиться на Ёситомо — обстоятельство, которым не следовало пренебрегать.

— Господин мой, — ответил полководец, — для меня было бы высокой честью обучать вас, однако должен признаться, я не слишком гожусь для такого важного дела. Вам следует спросить моего двоюродного брата, Минамото Моронаку, который, как я полагаю, ныне служит тюнагоном Фусими. Он превосходный учитель и, по слухам, владеет оружием лучше меня.

— Да-да, вы правы, — забормотал Фудзивара. — Было бы странно, если бы я постоянно крутился у конюшен, нэ? А у Моронаки есть обширное поместье недалеко отсюда, где я смогу гостить и упражняться, не привлекая внимания. Я знал, что не зря пришел к вам за советом, Ёситомо-сан.

— А я был рад оказаться полезным, господин. — «И рад, что не придется каждый день дышать твоим смрадом».

Покрутив в пальцах уздечку из плетеной кожи, Нобуёри лениво обронил:

— Я подумываю сосватать своего сына, Нобутику, за одну из дочерей князя Киёмори. Родство с Тайра могло бы помочь мне и моей семье в случае… каких-нибудь неприятностей. Что скажете?

Ёситомо проглотил вставший в горле ком, подавляя смятение.

— Должен признать, господин, что нахожу это неразумным. Вы же знаете, как дружны между собой Киёмори и советник Синдзэй, коего мы оба справедливо остерегаемся. Подобный союз предоставил бы Тайра возможность расположить к себе юного императора, а после, употребив прежние связи с отрекшимся государем и Синдзэем, лишить вас благосклонности нашего владыки. Вам ведь известно, какие пройдохи и честолюбцы эти Тайра. К тому же Киёмори — известный грубиян. Что, если он отвергнет предложение, объявив вашего сына недостойным? Поистине горько было бы такое услышать! Помните: как бы высоко Тайра ни поднимались, их сущность остается прежней. Они такие же воины-провинциалы, как и мы, Минамото. Другое дело — высокородные Фудзивара. Ваш сын, несомненно, заслуживает лучшей пары.