Мой (не)любимый дракон - Валерия Чернованова

Меня, уже нацелившуюся взглядом на каменный рукав прохода.

В бликах пламени лицо д’Ольжи казалось ещё более прекрасным: мягкие и такие притягательные черты, большие блестящие глаза, пухлые чувственные губы…

Которые Скальде вчера терзал поцелуями.

Выдохнула, мысленно напоминая себе о недавней медитации. Эта стерва — пока что его спасение. А я так — временное увлечение.

Скорее даже, кратковременное.

— Увы, я спешу, — попрощалась сдержанно.

Сделала несколько быстрых шагов к спасительному полумраку галереи и почувствовала, как ноги подкашиваются от выпущенного мне в спину внезапного снаряда.

— Я видела тебя вчера в его спальне.

«И что? Я тебя там тоже видела. До сих пор не могу развидеть…», — проворчала мысленно.

Обернулась, услышав шуршание тяжёлых юбок. Далива подошла ко мне и сказала с такой любезно-приторной улыбочкой, что её сладость сразу захотелось запить:

— Не знаю, что вы там забыли, но послушайтесь моего совета, эсселин. На будущее может пригодиться. Незамужним девицам не пристало заявляться в покои к мужчине. Тем более посреди ночи.

Да что ты говоришь!

— Перенаправьте лучше совет себе. — Каюсь, не сдержалась. Следовало продолжать двигаться по заданной траектории, в Карминовую столовую, но меня уже понесло. — Вы, эсселин д’Ольжи, тоже ведь незамужняя. И что-то мне подсказывает, что таковой и останетесь. Почтенным эрролам подавай неискушённых в постели девственниц, а секонд-хендом они брезгуют.

Уголки губ мамзели, по-прежнему растягивавшиеся в елейной улыбке, дёрнулись, словно при нервном тике. На какой-то миг лицо хреновой моралистки исказила преотвратнейшая гримаса. Должна сказать, Даливе она шла. В том смысле, что с ней графиня выглядела натуральнее, чем со всеми своими карамельными выражениями, которые привыкла цеплять на себя.

— Зачем мне муж, когда у меня есть император? — совладав с эмоциями, безразлично пожала плечами фаворитка и принялась ходить вокруг меня, скользя по полу тяжёлым шлейфом, будто хвостом рептилия.

Ну вылитая змея.

Вспомнился первый вечер в Ледяном Логе, когда она точно так же меня разглядывала. Надменно, свысока. Уже тогда графиня мне не нравилась. А сейчас всё внутри вскипало от ненависти, от жгучей ревности. От которой так и не смогла избавиться. Она лишь затаилась где-то глубоко в сердце и вот теперь ядом выплеснулась наружу, когда то снова пошло трещинами.

— Мне не нужны обручальные клятвы. Вчера Скальде… Его Великолепие, конечно же… Снова доказал мне и… показал наглядно (не раз, кстати), как сильно меня желает. Не думаю, что после женитьбы что-то изменится. Он просто уже не сможет от меня отказаться. От того наслаждения, что получает, когда я рядом.

Можно я сделаю ей харакири? Можно? Пожалуйста! Правда, мечи наверняка тупые.

Ничего! Отпилим.

— Очень за вас с ним рада… Вы всё сказали? — спросила холодно, хоть ледяная броня, в которую с усилием себя облекла, стремительно истончалась. Тоже трещала.

А под ней — буря, ураган. Цунами ярости, которое в любой момент могло накрыть меня с головой. И тогда уже я буду не я. И точно не мышка Фьярра.

Ну и как после такого играть в пай-девочку с Герхильдом?!

— Мне право неловко, что вы застали нас в такой… хм, пикантной ситуации, — продолжала давить на больную мозоль златокудрая мегера. Как будто наступала на сердце каблуком. Шпилькой. Металлической. — К счастью, Скальде вас не заметил. Был всецело поглощён мной.

— Мне бы на вашем месте тоже было неловко. Благо я не на вашем месте. Полагаю, не очень-то приятно из года в год выполнять роль плевательницы.

— Ты забываешься, девочка.

Напускного дружелюбия как не бывало, и слащавыми улыбками меня больше не награждали.

— Ты здесь никто! Я — его фаворитка. Женщина, с которой он уже два года делит не только постель, но и доверяет мне самое сокровенное. Все свои мысли. А с тобой? Была ли у вас с ним хотя бы одна задушевная беседа? Ледяной, может, тобой и увлёкся. Но это ненадолго. Только я сумела задержаться возле него. А потому осторожней. Смотри, как бы тебе не пожалеть о своих дерзостях. — Зеленющие, как у кошки, глаза императорской подстилки уже почти вылезали из орбит. Видать, так усердно старалась меня ими испепелить.

Боюсь, я бы всё-таки не выдержала и отвела душу: намотала бы на кулак пламенную гриву этой кобылы и протащила по всему замку. Потом бы наверняка огребла за это. Быть может даже вылетела с отбора. За недостойное алианы поведение и за оскорбление любимицы Герхильда. Но сколько бы удовольствия получила от самого процесса! М-м-м…

Жаль, кайф обломал непонятно откуда взявшийся кьёрд. Когда уходила, лентяй преспокойно дрых вверх пузом возле камина. А теперь, намертво вцепившись зубами и когтями в подол роскошного наряда графини, шипел и остервенело тянул за юбку.

Ткань предупреждающе затрещала. Д’Ольжи от такой коварной атаки завизжала.

— Вот и Крейн мне вчера тоже угрожал. Помните, что стало с его лицом?

Далива испуганно вскрикнула, прижав ладони к алеющим щекам. Пыталась отскочить — не тут-то было. Снежок вошёл в раж, явно перепутав себя со щенком. А юбку мадмуазель фаворитки с лакомой косточкой.

— Сейчас же прикажи ему угомониться! — зашипела выдра. — Поразводили тут всякую мерзость! — сплюнула презрительно.

Хорошо хоть не на кьёрда. А то бы живой из этой комнатушки точно не вышла.

«От мерзости слышу!» — едва не показала ей язык.

Подавив в себе этот детский порыв, подхватила питомца на руки, так что у Её Сиятельства некрасиво задралась юбка, и попросила ласково:

— Брось каку, малыш.

Снежок послушно разжал острые клычки, но шипеть не перестал. Коготки пришлось отцеплять по одному, чувствуя на себе ненавидящий взгляд д’Ольжи.

— Лучше бы эту тварь тогда усыпили! — освободившись, отскочила от нас подальше.

Тварь. Мерзость. Ну знаете ли…

Да пусть спит, с кем угодно! Плевать! Но обижать моего питомца…

Далива хочет войны? Что ж, она её получит. Д’Ольжи ещё не знает, на что способна фальшивая алиана-попаданка, обожающая котиков и не переваривающая пресмыкающихся. К коим я относила и графиньку.

— Ваше Сиятельство, вынуждена откланяться. Как бы с вами ни было занятно беседовать, но меня ждёт мой жених. Хорошего вам вечера. Не захлебнитесь собственной желчью.

Не оглядываясь, поспешила прочь, унося с собой на руках всё ещё шипящего и недовольно пофыркивающего кьёрда.

Снежок недолго пропутешествовал у меня на руках. Не успела я миновать галерею, дробью каблуков разгоняя объявшую её тишину, как кьёрд завозился, принялся вырываться, требуя сию же минуту поставить его снежную тушку на пол.