Мой (не)любимый дракон - Валерия Чернованова

— Так! Только не вздумай охотиться на графиню, — строго наказала непоседе. — И вообще, держись подальше от этой нехорошей женщины. Лучше я потом сама за ней поохочусь. Договорились?

Питомец коротко мяукнул. Надеюсь, выражал согласие с намеченным планом. Мягко приземлившись на лапы, дёрнул хвостом, будто махал им на прощание, и потрусил по сумрачному коридору, рассыпая по каменным плитам искрящиеся снежинки. А я подошла к дверям Карминовой столовой, подсвеченным ярко-красным узором. Нужно было, перед тем как войду внутрь, собрать в кучку остатки терпения, выдержки и миролюбивого настроения.

Не вышло. Кучка рассыпалась тлеющими углями, над которыми затрепетало, стремительно разгораясь, пламя.

«Ледяной, может, тобой и увлёкся. Но это ненадолго», — отпечатались в сознании отравленные насмешкой фразы.

Это он-то мной ненадолго? Да это я им ни разу не увлечена!

Так только, магией насильно привязана.

В сердцах достала заткнутую за пояс коробочку с нежеланным подарком.

— К таграм всё! — Сдёрнула с Хентебесировского подношения ленту, и та плавно, мазнув по юбке, скользнула на пол.

С горем пополам прицепила брошь к лифу платья, хоть пальцы ни в какую не желали повиноваться, мелко дрожали. Кивнула лакею, безразлично наблюдавшему за вознёй императорской невесты, и тот, поклонившись, распахнул передо мной двери.

Первым, кого заметила, был Хентебесир. При виде меня Огненный расплылся в счастливой улыбке. А секундой позже уровень эндорфинов в крови Его Светлости резко повысился. Методично прощупывая меня взглядом, тальден заприметил свой рубиново-бриллиантовый подарок и засиял трёхсотваттовой лампочкой.

Я уже успела сто раз пожалеть и проклясть себя за то, что приколола брошь. И теперь, кусая губы, мысленно ругала себя же, импульсивную, за сиюминутное умопомрачение. Сама того не желая, дала идиоту надежду. Потом ведь придётся расхлёбывать…

Кое-как обуздав эмоции, опустилась в реверансе перед вторым тальденом, хоть Герхильд даже головы не соизволил повернуть в мою сторону.

Кашлянула, заявляя о своём появлении. Пыль на обуви и то будет заметней.

Его слепоглухонемое Хамство восседал во главе длинного стола, пестуемый женским вниманием. По правую руку от драконокобеля устроилась Керис, по левую ярая фанатка Герхильда — Майлона. Я, как и опасалась, пришла последней, а потому была вынуждена занять единственное оставшееся свободным место — возле мисс Злючки. К нему и направилась, устав корячиться в реверансе.

По мне всё-таки мазнули вельможным взглядом, холодным и острым, будто делали надрез скальпелем. Много-много микроскопических надрезов.

Обойдя тальдена на максимальном расстоянии (из-за действия привязки сердце снова решило устроить скачки, ладони стали влажными, а мурашки отправились в торжественный марш по спине), опустилась на стул и услышала фирменно-насмешливое:

— Эсселин Сольвер, вы всё же решили порадовать нас своим присутствием.

— По-моему, это решила не я.

Тепло улыбнулась Гленде, сидевшей справа от меня. Кивнула устроившейся напротив Ариэлле и покосилась на Керис, соседствовавшую с Герхильдом. Алиана выглядела раздосадованной. Краснела и по-детски дула губы, ведь я снова имела наглость перетянуть внимание Его Вельможества на себя.

— Если вас так тяготит моё общество или общество других эсселин, могли бы остаться у себя. Силой бы вас сюда тащить не стали.

«Ну тогда я пошла», — едва не сорвалось с языка.

Напомнив себе о первоначальном плане — быть лапонькой, улыбнулась кротко и, склонив голову, как и полагается воспитанной алиане, мягко произнесла:

— Ну почему же? Я рада быть здесь. Среди подруг, — сделала ударение на последнем слове.

И тут же вспыхнула под тяжёлым, пристальным взглядом, чувствуя себя глупым мотыльком в банке, отчаянно рвущимся к обжигающему пламени.

Чёртовы чары.

Слуги принесли первые блюда, и на какое-то время Герхильд, к счастью, забыл о моём существовании. По крайней мере, делал вид, что я — неживое дополнение стула. Вышивка там на мягкой спинке или потёртое сиденье. Стоит признать, у него это неплохо получалось. Его Великолепие с самым внимательным видом вслушивался в воркотню Майлоны, снова о чём-то шептался с Керис. Интересовался настроением задумчивой Ариэллы, взглядом уговаривавшей меня вести себя сдержанней.

Хотя куда уж сдержанней! Я и так чувствую себя перекачанным гелием воздушным шаром. В любую секунду могу бабахнуть.

Пока Хентебесир неохотно общался с соседками — Рианнон и Глендой, а его кузен развлекал алиан справа и слева, я давилась мясом. Нет, крольчатина была изумительной. Сочная, мягкая, под пряным соусом. И песочный пирог с голубятиной, который только раскрошила по тарелке, тоже был выше всяких похвал. Но я не ощущала вкуса. С таким же успехом могла сейчас распиливать и жевать резину.

Вздрогнула, услышав неожиданное:

— Какая красивая у вас брошка, эсселин Сольвер. Вижу, быстро нашли замену старой.

Ещё один любитель посыпать соль на рану.

Метнула в Ледяного полный бессильной ярости взгляд, хотя с большим удовольствием заменила бы его ножом, всеми ножами, что были в моей досягаемости, и проговорила с мстительной улыбкой:

— Не имею привычки держаться за прошлое. А эта брошь и правда очаровательна.

— Мой подарок? — вопросительно заломил бровь Скальде. — Или привезли из дому?

Пока я гадала, что бы такое ответить, слово взял на себя подбоченившийся Хентебесир:

— Это я сделал эсселин Сольвер подарок. В качестве извинения за проступок моего человека. Хоть, конечно, ни одно украшение не способно залечить душевную рану, что нанёс эсселин Фьярре этот мерзавец.

Скальде задумчиво усмехнулся. Он почти не притронулся к еде. Несколько раз подносил к губам кубок чернёного серебра, пока слушал сидевших рядом трещоток. И вот сейчас тоже лениво поцеживал вино.

В Карминовой столовой стало оглушающе тихо. Не слышно было ни звука ударяющихся друг о друга столовых приборов, ни даже потрескиванья поленьев в каминах.

Только сердце моё громко билось о рёбра.

— Разве я разрешал тебе делать моей невесте подарки? — голос тальдена звучал пугающе вкрадчиво.

— Эта брошь — моё извинение за всё произошедшее, — занервничал Хентебесир.

— В следующий раз на словах извиняйся, — мрачно отрезал Герхильд. — Впрочем, следующего раза не будет. — Меня снова удостоили выворачивающим наизнанку взглядом и словами, в которых похрустывала ледяная крошка: — Эсселин Сольвер, я запрещаю вам принимать что бы то ни было от других мужчин. Вам ясно? Только от меня, пока вы находитесь в Ледяном Логе. На время отбора это касается всех эсселин.

Алианы слаженно потупились, будто нашкодившие котята. Хотя ни одна из них, больше чем уверена, ничего ни от кого не принимала. Все невесты слишком трепетно относились к соблюдению традиций и правил и истово блюли собственную репутацию.