Мой (не)любимый дракон - Валерия Чернованова

Тальден содрогнулся, вжимаясь ладонями в растянувшуюся по стене толщу льда.

— Скальде…

— Отойди, — глухой, почти безжизненный голос. — Уходи скорее!

Внутри всё похолодело, как будто ядовитая магия Герхильдов пускала корни не только в галерее, но и в моём теле.

Лёд продолжал смертоносными побегами стелиться по плитам пола, острыми клыками скалился с потолка. Я отступила на несколько шагов, когда мертвенная стужа чуть не сцапала носки моих туфель, угрожающе дёрнула за край юбки.

Отшатнувшись, замерла, не в силах выполнить его требование. Ни за что не оставлю его одного в этом капкане изо льда! Хоть от пронзительно-яркого свечения, объявшего руки тальдена, опасного, способного заморозить в одно мгновенье, подкашивались колени и слепило глаза. И сердце стучало уже у самого горла, готовое в любой момент запнуться.

Если он не остановится. Если не сумеет обуздать рвущуюся на волю силу.

Если с ним что-то случится.

Я видела, как в голубоватом мареве, окутавшем руки Герхильда, вырисовываются широкие кисти с взбугренными от напряжения венами. Пальцы яростно сжимались в кулаки. Точно так же губы плотно смыкались на мертвенно-бледном лице.

Свечение померкло внезапно, растаяв в полумраке. По ледяной корке, разветвляясь, змеями поползли трещины. А потом она обрушилась на пол звонкой капелью. Вместе с ледяными осколками.

Один из таких едва не стукнул меня по темечку.

Всё произошло в момент, когда тальден опустил руки. Вздохнул, измождённо прикрывая веки. Пошатнулся.

— Скальде!

Бросилась к нему, успела подхватить в последнее мгновенье и вместе с ним, под тяжестью ставшего непослушным тела, рухнула на колени. Если совсем недавно кожа Герхильда была горячее раскалённого на солнце листа железа, то теперь жгла холодом. Как будто я прижимала к себе скульптуру из промёрзшего камня.

Неживую.

Гипсовой маской застыло лицо. Губы белее мела, и даже в сгустившейся тьме я различила залёгшие под сомкнутыми веками тени.

— Помогите! — крикнула, что есть силы. — Пожалуйста! Сюда! — И продолжала кричать, до хрипов, до срывающихся с губ стонов отчаянья, пока не примчалась стража, а за ними из столовой охающей гурьбой не прибежали алианы. И кто-то ещё…

Перед глазами мельтешили лица, в ушах звенело от сонма голосов. Придворные всё пребывали, беря нас в плотное кольцо. А я сидела, мокрая, озябшая, пытаясь согреть в ладонях его лицо. И в оглушительной, такой раздражающей какофонии силилась уловить единственно важное — его дыхание.

И пока вслушивалась, кажется, сама забыла, как дышать.

— Разойдитесь! — прогремело выстрелом. — Да скорее же!

По приказу эррола Хордиса тальдена подхватила стража и понесла в покои будущего императора. Лекарь поспешил за ними, что-то втолковывая своей новоиспечённой помощнице, оправданной на утреннем суде.

Кто-то взял меня под руки, потянул вверх, помогая подняться. Кажется, один из стражников.

— Вы как, эсселин?

Не помню, что сказала, да и вообще, ответила ли. Смешалась с придворными, шумным потоком хлынувшим к покоям Его Великолепия. Я сомнамбулой следовала за ними.

Шла будто в бреду, видя перед собой лишь остекленевшие глаза Скальде. А больше — ничего. Всё поглотил вязкий полумрак замка. Вокруг меня сновали безликие силуэты. Не люди — лишь блеклые тени.

И я вдруг осознала, чётко и ясно, что если с ним что-нибудь случится… Если это что-то непоправимое…

Мой мир навсегда останется полон таких теней.

В крыло наследника никто, кроме слуг и охраны (ну и, конечно, златовласой дылды, куда ж без неё), не допускался. И тем не менее просторный зал, что вёл в личные апартаменты тальдена, сейчас напоминал растревоженный муравейник. Вокруг меня сновали люди, отовсюду слышались горькие всхлипы и печальные вздохи. Воздух звенел от напряжённого шёпота, то чуть затихавшего, то снова усиливавшегося, брызжущего во все стороны. Казалось, здесь собрались на похороны. Будто придворные уже заранее оплакивали своего будущего повелителя.

Я нервно ходила из угла в угол, косясь на высокие стрельчатые двери. За ними — тёмная комната, в которой вчера едва не скончалась от ревности.

Но сейчас это не имело значения.

Там, во мраке галереи, пока сидела на мокром полу в окружении тающих льдин, больше всего на свете боялась, что он не очнётся. Что может погибнуть.

Обезуметь.

Неужели это я спровоцировала выплеск магии?

Вот гадство.

Ревность и обида ослепили меня. Ослепили настолько, что я напрочь забыла о дольгаттах — самом страшном кошмаре любого оборотня-мага. Если Скальде сочтут опасным, если решат, что он больше не может себя контролировать и пора найти ему замену… На охоту отправят этих тварей.

А всё из-за моих вывертов. Ну и, конечно, из-за его лжи.

Но пусть уж лучше будет лжецом, чем трупом!

Я отмахнулась от Майлоны, всё пытавшейся ухватить меня за руку, развернуть к себе и выпытать, что же такое произошло между мной и Герхильдом, что даже сила его вышла из-под контроля.

— Не сейчас, — отвернулась от эсселин Фройлин, надувшейся, как бурундук, напихавший себе за щёки желудей.

Благодарно улыбнулась Гленде, набросившей мне на плечи тёплую шаль. Подруга предлагала пойти переодеться — в пронизанных сыростью помещениях замка платье и за год не высохнет — но я отказалась.

Вдруг пока буду у себя, появится лекарь и скажет, как он.

— Спасибо. Мне и с шалью тепло.

— Хочешь поговорить? — мягко спросила Ариэлла.

В ответ отрицательно покачала головой. В горле стоял солёный ком, и, боюсь, если начну говорить, он прорвётся слезами.

Таким, как Керис и Хелет, на радость.

Трудно сказать, сколько прошло времени в напряжённом ожидании. Придворные расступались, когда к покоям тальдена подходил кто-нибудь из старейшин, и мага тут же поглощал полумрак передней.

Понимая, что ещё немного — и свихнусь от неизвестности, решила попытать счастья. Надеялась проскочить мимо охраны следом за убелённым сединами старцем. Не тут-то было. Стражники с такими постными минами, будто всю жизнь питались одной лишь квашеной капустой, преградили мне дорогу внушительных размеров алебардами.

— Пожалуйста, — подняла на сурового бородача глаза. Потом посмотрела на его щуплого коллегу со смешно закрученными кверху усами.

Вот только мне сейчас было не до смеха.

— Нельзя, — безразлично отозвался первый, а второй и вовсе не удостоил меня ни ответом, ни даже взглядом.

Нельзя терзать нас неведеньем! Вот что нельзя! Уже прошёл целый час, а то и два(!), но Хордис всё не появлялся. Старейшин покои Ледяного только поглощали, но никак не желали выплёвывать обратно. Пока ломала голову над тем, как попасть в святая святых, мимо меня проскочила помощница лекаря.