Мой (не)любимый дракон - Валерия Чернованова

Я удержала девушку за руку, Ханну, кажется, и прошептала с мольбой в голосе:

— Попроси эррола Хордиса впустить меня. Скажи, эсселин Сольвер тут с ума сходит. Сделаешь это для меня?

Бывшая «преступница», как и Леан получившая шанс начать всё заново, молча кивнула и прошмыгнула в приоткрывшиеся створки.

Придворные, стоявшие рядом, оживлённо зашептались, препарируя меня глазами. Видать, снова поведение эсселин Сольвер обсуждали, тщательно мне косточки полировали. Банда невест в лице их предводительницы Керис и подпевал Хелет, Майлоны, а также Рианнон тоже ошивалась поблизости. Алианы продолжали пронзать меня злыми взглядами, словно тарталетку зубочистками.

Но пусть что хотят думают и говорят. Мне сейчас на всех и на всё наплевать. Лишь бы ему скорее стало лучше.

И пусть только попробует сойти мне с ума! Быстро мозги на место поставлю!

Казалось, прошла вечность с тех пор, как Ханна исчезла в покоях тальдена. Я уж было решила, что девушка забыла о моей просьбе, а может, Хордис счёл её, эту самую просьбу, слишком наглой, когда резко распахнулись створки и целитель возвестил:

— Его Великолепие сейчас отдыхает. Расходитесь. Ему нужны покой и тишина. — Мазнул по мне усталым взглядом и повелел стражникам: — Пропустите эсселин.

Подхватив юбки, я рванулась за целителем.

— Что с ним? Эррол Хордис, он точно в порядке?!

— Это всё из-за магии, — поморщился маг, будто весь вечер грыз корень имбиря.

Вздрогнула, услышав, как Хордис сквозь зубы выругался. Всегда такой мягкий, учтивый, смущавшийся по поводу и без повода душка Хордис!

— Нужно как можно скорее заканчивать с отбором. А старейшины всё долдонят о правилах и традициях! Забывая, что сила рано или поздно сведёт его с ума. Эсселин Сольвер, что там произошло? — пригвоздил меня к полу пытливым взглядом. — Его кто-то вывел за ужином из себя?

— Кажется, я, — виновато опустила голову и умолкла, повинуясь жесту нахмурившегося лекаря.

Мы вошли в спальню тальдена. Ту самую, что вчера была полна мягких отсветов пламени. Скальде лежал на широкой кровати, под забранным кверху балдахином. Перед глазами снова встала ненавистная картина: он и Далива. Правда, видение тут же поблекло, рассеявшись по закуткам сознания невесомой пылью. И злость, обида все разом стихли. Их поглотила щемящая нежность, накрывшая меня с головой.

Я не решилась приблизиться к Его Великолепию. Встала у самого выхода, прижавшись к стене. Все зрительские места возле кровати всё равно были заняты. Почтенными магами, среди которых обнаружился и склочник Тригад, и старейшина-энтузиаст эррол Корсен. Даже не-магу, эссель Тьюлин, нашлось место. Хватаясь за сердце, придворная сваха стояла над душой у Герхильда. Ну и, ясное дело, Хентебесир. Который из кожи вон лез, пытаясь придать своему лицу встревоженное выражение. Но вот глаза его… Глаза князя сияли до блеска вычищенными ночными горшками.

Улыбнулась, заметив, что на лице спящего снова играют краски. Исчезла болезненная бледность, будто её и не было. И круги под глазами потускнели. Грудь мага вздымалась мерно, не было слышно тех жутких хрипов, что срывались с губ Ледяного в первые минуты после приступа.

Значит, эррол Хордис не обманул. Скальде действительно лучше. И можно наконец-то выдохнуть, почувствовать себя немножечко спокойней.

— Всё будет хорошо, — повторила фразу-заклинание, которую готова была шептать всю ночь.

Как клятву, мантру, обещание. Что назло всем Хентебесирам этого мира Скальде обязательно выздоровеет, и с напыщенной физиономии князя наконец сползёт эта торжествующая ухмылка, которую ему никак не удавалось скрыть.

Раскалённые тиски, сдавившие сердце, разжались. Я уже почти расслабилась, тем более что на меня никто не обращал внимания — все продолжали смотреть на спящего, а я, любуясь, на Скальде — и едва не вскрикнула от неожиданности, когда услышала:

— О, Ясноликая! Как он?! — В спальню с визгом ворвалась мамзель фаворитка. Цокая каблуками, как лошадь копытами, рванула к Ледяному.

Вот ведь змеекобыла.

Далива промчалась мимо меня, как мимо какой-то табуретки, или даже чего-то помельче, вроде истрепавшейся стёжки на гобелене. Бесцеремонно отпихнула склонившегося над тальденом лекаря, кулем в шелках рухнула на постель и заверещала недорезанной свиньёй:

— Я только узнала!

Спасибо за информацию.

— Не кричите так! — шикнул на неё эррол Тригад.

Хордис же смерил мисс Ёмкость для силы (бракованную, видать, раз магии в Герхильде хоть отбавляй) таким уничижительным взглядом, что даже мне стало стыдно за Даливу.

А вот ей за себя явно нет.

— Что с ним случилось?! — продолжала она кричать.

Случилась твоя некачественная работа по переработке силы.

Нет, ну а что? Мне только себя за приступ ругать?! Лучше я поругаю мамзель фаворитку.

— Его Великолепие спит, разве не видите? — попытался урезонить д’Ольжи целитель. — Я дал ему сонных капель, и сейчас наследнику нужен отдых, а не вы, эсселин.

— Нам всем лучше сейчас уйти, — поддакнул господин Корсен, оглаживая свою холёную бородку.

Кажется, до Её Сиятельства наконец дошло, хоть и шло долго, что здесь она не одна, а в обществе почтенных старцев. И что визжать при них, театрально закатывать глаза и заламывать руки не очень уместно и совсем не по-эсселиновски.

В последний раз взглянув на тальдена и мысленно пожелав ему скорейшего выздоровления, я покинула спальню. Вдвоём с Даливой нам в ней было тесно.

— Эсселин Сольвер, постойте! — ударил в спину оклик Огненного.

Всё-таки заметил. Жаль! Игрэйт был последним, с кем мне сейчас хотелось разговаривать. Да и в самом ближайшем и далёком будущем тоже.

Быть может, в следующей жизни… И то вряд ли.

Просторный зал, ещё совсем недавно полнившийся гулом множества голосов, опустел. Остались только стражники-пофигисты да я, мечтавшая как можно скорее отделаться от дракона-липучки.

— Ещё одно потрясение для вас, моя дорогая. Мне искренне, искренне жаль, — фальшиво вздохнул Его Лживость, а потом вполне натурально удивился: — Что вы делаете?

Заметил, как сражаюсь с застёжкой украшения, никак не желавшего расставаться с платьем.

— Возвращаю ваш подарок. С моей стороны было ошибкой его принять. Вот, держите, — протянула брошь.

Уголки губ Игрэйта дёрнулись. Но это была не улыбка, а гримаса раздражения.

— Отказываясь от моего подарка, вы меня обижаете, эсселин!

— Сегодня, надев эту брошь, я ранила дорогого мне человека. Жаль, поняла это только сейчас, едва его не потеряв. — Заставила себя улыбнуться и вновь протянула драгоценность князю. — Не держите на меня обиды. Лучше подарите эту прекрасную брошь своей невесте, когда она у вас появится.