Я за тебя умру - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

— Вот, мисс Брикстер, — начал доктор и осекся.

— Мисс Мэйсон, — поправила она и продолжала: — Наполовину догадываюсь, что произошло. Мой брат уехал на откидном сиденье, я видела, как он туда залез, и тут же уснула.

…Какая иллюзия — что они понимают только половину, подумал Билл. Этот сорванец ничего не смыслит. Такая девушка…

— Не выдавайте его родителям, — сказал он. — Я полюбил мальчика. Не хочу, чтобы у него были неприятности.

— Доктор Харди.

— Да, мисс Мэнсон?

— Я всего два месяца как приехала из Европы, тут столько всего странного происходит, что я рот не решаюсь открыть, если дело меня не касается.

Идеальная жена для врача, подумал он — во всех отношениях.

— Мисс Мэнсон.

— Да, доктор?

— Мисс Мэнсон, в таких обстоятельствах я, естественно, не успел… — Он провел ладонью по свежей щетине на подбородке… — завершить туалет. Поэтому хочу пожелать вам…

— Да, доктор.

— …доброй ночи или доброго утра…

— Конечно, я понимаю.

— …и прошу разрешения завтра — или сегодня, когда приеду с визитом к вашей матери…

— Да, доктор.

— …пожелать вам доброго дня.

— Буду рада.

— Спокойной ночи, мисс Брикстер.

— Спокойной ночи, мистер Хайнс.

V

Билл приехал на рабочее место в раздражении — не только оттого, что не выспался, но также из-за общего недовольства своими обстоятельствами, четко определить которые он не мог из-за сонливости. С одним, по крайней мере, была ясность: доктор Хайнс никогда не приезжал в кабинет раньше полудня, и ассистенту приходилось тащить на себе весь воз, иногда в пожарном порядке. Билл не видел оправдания лености человека, которому еще нет пятидесяти.

…Может быть, я злюсь потому, что сам сегодня опоздал. И хочу свалить на него.

Так что он старался сохранить объективность, но доктор Хайнс прибыл как раз в тот момент, когда Билл знакомился с двумя десятками записей и вызовов, и поэтому не смог сдержаться.

— Мне трудно управиться со всеми этими делами и успевать читать, — намекнул он довольно слабым голосом, но довольно внятно.

Доктор Хайнс посмотрел на него с удивлением, прибегнув затем к миролюбивому тону.

— В наши дни, — сказал он, изображая участливость, отработанную на пациентах, — это счастье, когда вообще есть что делать, ха-ха. — Последнее «ха» он приглушил, увидев лицо помощника.

— Я серьезно, доктор Хайнс. Не знаю, почему вы не приезжаете и не интересуюсь, но это чертовски несправедливо, учитывая процент, который я получаю. Думаю, вам стоит ложиться пораньше.

У доктора Хайнса расширились глаза; нижняя губа отвисла.

— Хорошо, — сказал он, копя возмущение. — Но вы забыли, что я взял вас зеленым интерном и вы получили клиентуру, которую я набирал годами… — Он сделал паузу, чтобы выдохнуть.

— Не отрицаю. — И вдогонку воспроизвел вопрос, подхваченный у младшего сегодня ночью: — И что вы теперь сделаете?

— Я скажу вам, что я сделаю, и скажу сразу. — Тут доктор Хайнс сделал паузу и, не будучи дураком, сверился со своей совестью, вслед за чем выпустил воздух, но уже не так шумно. — Я…

Он вдруг понял, что не сделает ничего. После активного начала он позволил себе надолго расслабиться; в последнее время все трудные случаи и даже личные тайны доверялись доктору Харди. Без Билла вся конструкция фирмы рассыплется. Доктор Харди сидел и только смотрел на помощника.

Билл угадал мысли старшего, он понял, что свою мысль донес. Дав начальнику время опомниться и восстановить достоинство, он вышел из кабинета и по дороге оставил самые необходимые указания компетентной мисс Вайсс.

Он быстро поехал на север и, пока ехал, думал или, вернее, додумывал мысли, которыми занят был последние утомительные часы: что мальчик сражается с действительностью в одиночку, что вечно будут та или другая миссис Брикстер, что романтика — для детей, а для взрослых — работа и опасность, и лучшее, на что он может надеяться, — что за поворотом шоссе его будет ждать что-то иное и полное нежности.

Была только середина дня, но Биллу показалось, что именно это он видит в дневном шуме с совсем новой оперой насекомых, среди совсем по-новому легших теней от деревьев. Не вполне был уверен, что видит, — а потом вдруг уверился.

Через несколько минут он сказал:

— Должен тебе что-то объяснить. К сожалению, наскоро, потому что сейчас у меня будет много других дел…

— Ладно, — сказал сидевший с ними мальчик. — И без повторной просьбы: — Всегда подчиняюсь большим начальникам. Ухожу.

И, как ни удивительно, ушел.

Билл посмотрел ему вслед, слегка сожалея о том, что никогда уже не узнает, что такое блуга и как глазами водят люди в Рождество. Потом повернулся к девушке.

— Слушайте, — начал он. — Вы такая красивая… практически неземная. Вы…

— Да.

— В вас все, что только может быть у девушки. — Он замялся. — Короче говоря…

Понимая, что после «короче говоря» ему потребуется еще долгое время, она решила поторопить события.

— Ну, и что вы теперь сделаете? — спросила она.

Биллу Харди тоже надоели долгие объяснения, к которым, видимо, привыкли в этом доме, поэтому он взял дело в собственные руки и приступил к практической демонстрации.

Фицджеральд и молодой балтиморский писатель (и, позже, актер) Роберт Спаффорд (1913–2000) вместе написали киносценарий «Грейси на море» после знакомства Фицджеральда с Джорджем Бернсом и Грейси Аллен, приехавшими в 1934 году в Балтимор на гастроли.

По форме этот сценарий (или синопсис сценария) представляет собой рассказ с тщательной проработкой сюжета и характеров. «Грейси на море» задуман как фарс того типа, благодаря которому Бернс и Аллен уже начали завоевывать себе известность: Бернсу отводилась роль «простака», а Аллен — «дурочки Доры». Однако Фицджеральд не мог удержаться от сочинения настоящей художественной прозы. Когда Джордж описывается в первом абзаце как «принципиально одинокий и незаметный человек», становится ясно, что это не просто кинематографические «подпорки для обычных трюков [Бернса и Аллен]».

Фицджеральд жалел, что потратил время на сценарий, который не удалось продать. В конце лета 1934 года он писал своей кузине Сеси Тейлор: «Все здесь идет из рук вон плохо. Зельда не лучше — здоровье твоего корреспондента паршивое два кинопроекта псу под хвост — один для Грейси Аллен и Джо Бернса чуть было не прошел съел две недели работы им понравилось хотели купить… «Парамаунт» забраковала. Это как портной с костюмом, сшитым на заказ: продать некому». В конце десятилетия, находясь в Голливуде, Фицджеральд еще раз переработал этот сценарий в расчете на другой возможный актерский состав. Его новая версия включена в комментарии к рассказу.