Усама - Леви Тидхар

Что-то в этом человеке, подумал Джо, не совсем так. Они сидели в баре, куда сквозь окна проникал лишь тусклый солнечный свет, в котором кожа Мо обретала табачный цвет, а редкие брови – цвет табачного дыма.

– Первое, о чем я хочу вас уведомить: получить доступ к сведениям о членах будет нелегко, – говорил Мо. – «За2мок» – это ваш типичный частный клуб «только для членов». Таких только в районе Сохо около десятка, и все они относятся к неприкосновенности частной жизни очень, очень серьезно. В этом часть их притягательности. В «Замке» клиентура, похоже, разнородная: половина – актеры, несколько писателей и режиссеров, такого рода люди, остальные – народ государственный: советники, парламентарии, пара министров. Так что им нежелательно, чтоб кто-то совал нос в их дела. Несколько лет назад было дело. В другом клубе один из официантов излил душу журналисту, всякие такие истории: наркотики, оргии, негласные сделки, совершенные в обеденном зале, все как обычно, вы ж понимаете, – и я о том узнал лишь случайно. Об этой истории никогда не писали, журналист тот потерял работу, а от официанта в клубе даже и бздеха не осталось. Ни я, ни кто-то другой о нем больше и не слышали.

– И что сие означает? – сказал Джо. Мо начинал его раздражать.

– Это означает, что народ здешний уважает неприкосновенность частной жизни, – ответил Мо. – А если кто забывается, то их могут заставить уважать ее. Соображаете?

– Да, – буркнул Джо не без раздражительности. – Сделайте милость, продолжайте.

– В замке три уровня: подвал, второй и третий этажи, – считал Мо на английский лад, где первый этаж в счет не идет, – и цоколь, который в том, что касается членов клуба, служит лишь приемной. Там как раз кухня и все прочее расположено, подальше от глаз. Входят члены через дверь безо всяких обозначений в доме двадцать два по Фрит-стрит. Сзади имеется неприметный выход, а также вход для обслуги клуба в двух дверях дальше, опять-таки по Фрит-стрит. Чтобы стать членом клуба, прежде всего необходима рекомендация действующего члена, позже утверждаемая комитетом. Численность членов клуба ограничена. На втором этаже находится обеденный зал, где гости могут развлекаться. На третьем этаже есть комнаты для членов клуба, пожелавших переночевать в нем. В подвале находятся приватные ресторанные кабинеты, библиотека, курительная и почтовое помещение для нужд тех членов клуба, кто предпочитает получать почту на адрес клуба… об этом вы и хотели знать, так ведь?

– Да.

Адрес, который Пападопулус дал Джо в Париже, был на клуб «Замок», в лондонском районе Сохо. Гонорары с продажи книг про Усаму направлялись Майку Лонгшотту через клуб «Замок». Майк Лонгшотт, следовательно, должен был быть членом клуба. И число членов клуба, как указал Мо, было ограничено. То была для Джо первая надежная наводка. Где-то внутри «Замка» нашлись бы сведения, что приведут его к Лонгшотту, – обязаны быть.

Джо допил пиво и положил на стол несколько купюр для Мо. Лысый сунул их в дождевик, но, судя по всему, покидать паб не спешил.

– Все чего-то ищут, – вдруг заговорил он. – И лишь некоторым из нас платят за то, чтоб найти это.

Джо опешил. Мо, улыбаясь, дал знак бармену: еще выпить.

– Надеюсь, вы отыщете, что бы оно ни было, – сказал он Джо. Джо кивнул. И спросил:

– А вы? Вы ищете что-нибудь?

Мо пожал плечами:

– Я в основном разводами занимаюсь. – Джо улыбнулся и направился к выходу. Совсем уж было ушел, когда на глаза ему попалась небольшая бронзовая табличка: «В помещении над этим пабом в 1847 году проходил второй съезд „Союза коммунистов“. Там же Карл Маркс писал „Das Kapital“».

Чуть пониже шрифтом поменьше шла надпись: «Наш век, век демократии, рушится. Фридрих Энгельс».

Джо вышел из паба и закурил сигарету.

Выстрелов было два. В воздухе висела туманная дымка. Негритянка у входа в клуб пропала. Прохожих не было. Солнечный свет был каким-то мутным. Стояла тишина, если не считать выстрелов. Джо и двух затяжек не сделал: сигарета так и оставалась у него меж пальцев, дымок от нее медленно вился к небу, вот только неба-то в Лондоне и не увидишь. Мимо, трепеща крылышками, пролетел мотылек. Кирпичные стены. Большой Ветряк, пешеходная улица. Шум уличного движения доносится от Шафтсбери-авеню, но приглушенно, как голоса на похоронах. Под ногами пролетел обрывок газеты. Кто-то с помощью распылителя краски изобразил 7/7 чуть подальше на стене, в той стороне, откуда приближались трое мужчин. Джо видел черные туфли, лиц он не видел. Позади него открылась дверь, на улице показался, ничего не замечая, Мо со словами:

– Я вам бесплатно отдам… если вы застряли, пытаясь отыскать мадам Се…

Выстрелы, три на этот раз. Один попал лысому в голову. Джо развернулся, как в замедленном кино, руки его тянулись за полосками света. На улице выстрелы звучали очень громко. Взорвалось стекло в каком-то окне. Внутри закричали. Стекло разлетелось от точки взрыва, осколки полетели по воздуху, преломляя на лету свет. Возникли мгновенные радуги. Мо падал всем телом, будто в воду. Сигарета по-прежнему, как приклеенная, торчала у Джо меж пальцев.

Подбей бабки. Повернись. Мо все еще падал, падал, до земли было далеко, тело его тянулось за светом, словно раскрашенный дым. Приближались трое, трое с оружием, Джо оказался в ловушке-треугольнике между «Розовой киской», театром «Ветряная мельница» и Марксовым пабом. Подальше над дорогой торчал указатель: «Книжный магазин». Мо рухнул на землю, и Джо подумал: «Странно». Крови не было. Время ускорилось, и он пошел, шатаясь, а те трое подходили ближе, двое окружали, отрезали ему путь, а третий встал где стоял. Джо увернулся от удара, брыкнулся, услышал, как всхрипнул от боли напавший. Кто-то выругался. Рукоять пистолета достала голову Джо, и он отшатнулся, ударился о заграждение и упал. Земля приняла его очень жестко. Тело Мо возвышалось над плоскостью улицы. На лице Мо, обращенном к Джо, двигались бледные тонкие губы. Шепот. Джо старался расслышать.

– Один из нас…

Глаза закрылись. Губы вытянулись в полоску. Лицо, похожее на поверхность астероида, уходило в темень космоса. Пропадало. Чьи-то руки добрались до Джо. Он отбивался от них. Откуда-то донесся крик:

– Не глушите его!

Боль кольнула в затылке. Подумал: «Слишком поздно».

Канул в черноту.

Действия бросают вызов смерти. Он был в сознании: понимал это, но не вполне. Витал где-то в пространстве между полным бодрствованием и сном. Случайные проявления бессмысленного насилия. Один из нас. Один из нас.Только то и чувствую, что вкус самолетной еды. Теперь этот вкус мне отвратен. Через щелки полузакрытых глаз: улица Большого Ветряка. Возле «Розовой киски» стоит, скрестив руки на груди, девица, волосы у нее такие же блондинистые, как у той негритянки, что раньше стояла. Ангел христианского милосердия рассматривал его сверху. Джо застонал.