Усама - Леви Тидхар

На платформе Кингс-Кросс четверка разделилась. Толпы людей кружили по залам и коридорам вокзала, вверх и вниз по эскалаторам, на платформы и с платформ, на поезда и из вагонов. Четыре рюкзака были набиты самодельной взрывчаткой.

Мохаммед Сидх Хан выбрал Кольцевую линию. Шехзад Танвир тоже. Один поехал налево, другой – направо. Линдсей Жермен поехал по Пиккадильской линии. Все трое привели в действие заряды в 8.50, с разрывами меньше пятидесяти секунд.

Хасиб Хуссейн должен был отправиться по Северной линии. Вместо этого он выяснил – в последний час своей жизни – то, что каждому лондонцу известно с пеленок: ни за что нельзя доверять общественному транспорту.

Северная линия была закрыта.

Не зная, что делать, спокойный увалень-гигант поднялся на поверхность. Остановился у магазинчика «Обувь» торгового центра Кингс-Кросс. В 9.35 сел в автобус номер 30 до Хэкни-Уик. Автобус был двухэтажным, марки «Деннис-трайдент 2», регистрационный номер LX03BUF. В 9.47, когда автобус проезжал по площади Тависток-сквер, Хуссейн взорвал бомбу у себя в рюкзаке. Позже его опознают по осколкам черепа, кредитной карточке и водительским правам.

Ниже поверхности подземный Лондон стал миром дыма и страха, искореженного металла и осколков костей, миром темноты, отчаяния, смерти – и всепоглощающего желания жить, помогавшего выжившим пробиваться наружу по тоннелям. Пассажиры, не погибшие во время взрыва, оставались в тесноте темных вагонов. Воздух просачивался через окна с выбитыми стеклами. Пассажиры переговаривались, стараясь ободрить друг друга. Время от времени кто-то вскрикивал. Выбраться из поезда люди не могли: уцелевшие рельсы убили бы их током. Когда же их высадили из вагонов, они потянулись по тоннелям узенькой цепочкой по одному, призрачные в полусвете аварийного освещения. Воздух был насыщен пылью, проникавшей в легкие людей и заставлявшей их задыхаться. Когда они доходили до станций, их поднимали на платформы, где вышедшие присоединялись к таким же, как и они сами, грязным, почерневшим, окровавленным, с отрешенным взглядом людям, в ком все еще не было уверенности, что они действительно остались живы.

«Я и тысячи таких, как я, отвергаем все во имя того, во что мы верим, – заявил Мохаммед Сидх Хан в записанном обращении. – Теперь и вы тоже ощутите вкус реальности данной ситуации».

У него разламывалась голова: чернота за глазами, звезды вспыхивают. Глянув вниз, увидел, что его выпивка так и стоит на столе почти нетронутой. Пить не было никакого желания. Подняв руку, стал разглядывать ладонь: прочерчивавшие кожу линии походили на пути-дороги, ведшие в никуда и обрывавшиеся тупиками. Кожа вокруг ногтей пожелтела от никотина. У основания большого пальца виднелся небольшой шрам. Когда и как он получил его, Джо не помнил. Он вышел из паба на улицу и втянул в себя затуманенный воздух Лондона. «Во что они верили?» – думал он. Во что он верил? Не ощущал он вкуса реальности своей ситуации. Джо пошел, озирая на ходу уходившие назад стены, не зная, куда он идет, и не заботясь о том; тьма за глазами расширялась и сокращалась, словно сердце.

Он шел по следу граффити. Возле магазинчика, торговавшего спиртным навынос, кто-то оставил напыленное краской послание: «Вера Линн была права».

7/7 опять. 9/11. 7/8. 11/12[21]. Словно бы бродит по городу безумный математик, не ведая убытка в банках с краской.

«Мы есть Эдвин Друд» – нет никакого смысла.

«Мам, я по тебе скучаю».

На боковой стенке красной телефонной будки: «Беженцы, убирайтесь домой».

Позади глаз тьма, бившаяся в ритме сердца, не давала хода мыслям. Кино для взрослых, билетер с любопытством рассматривает его, вздернув блондинистые бровки, а на стене опять то же. «Кучеряшки, я вас вижу».

Каким-то образом он оказался на Чаринг-Кросс-роуд, и немые обложки несметных книг глазели на него сквозь тюрьму стекла. Повернулся – и вот он опять, киноплакат, который он видел у Папы До в Париже: мужчина с длинной бородой и ясными пронизывающими глазами, смотрящими, кажется, в самое его нутро; они просеивают пыль и мусор, составлявшие его жизнь, чтобы познать его. «Разыскивается: живым или мертвым. Усама Бен-Ладен, Вершитель суда». Напоказ выставлена подборка книжек в мягкой обложке. Что-то вроде магазина криминального чтива. Шагал, шагал по Шафтсбери-авеню, где тише и прохладнее, на здании из хрома и стекла кто-то напылил послание: «Мадам Сень – Змеиная Голова». Джо задержался, ведь вот оно, снова, и вдруг у него стало слишком много ниточек, за какие потянуть и за какими потянуться, и он подумал, что все они тупиковые и браться за это ему не хочется.

Тьма позади глаз была живой, в сознании его дребезжали двери, какие, как ему хотелось бы, должны быть плотно закрыты. Он шел, не очень осознанно выбирая направления, уходя от Шафтсбери-авеню, пока его не остановила музыка. Играл орган, выплескивая море нот, которые омывали его, останавливали его, вздымали его, и он увидел церковь, а рядом с нею, как раз там, где он остановился, двери еще одного паба.

Внутри паба было темно, там сидели люди, слышались голоса споривших. Несмотря на жару на улице, внутри паба горел очаг, но Джо открытый огонь не показался удушливым, ему было с ним уютно. У барной стойки было где присесть, бармен был высок, смугл и неразговорчив, как статист в немом кино, Джо взял порцию виски, выпил – и все равно его знобило. Заказал еще порцию, закурил сигарету и подошел поближе к огню. Он дрожал, сам не зная почему.

Разговоры, как дым, наслаивались в воздухе:

«Тут я ему и сказал, да разве в самом-то деле так дела ведут? Мы в месяц из Индии получаем по десять тонн, нужны два человека, просто проводить груз через таможню, а он хочет…»

«А все расходы на перевозку. Хорошо еще, что саудиты знают, чего ожидать от…»

«Если б нам удалось пробиться на японский рынок, было бы совсем не плохо, но…»

«Азиатский рынок всегда был чересчур скор на обещание…»

«И он говорит: паспорт у вас есть? Ну, есть у тебя?»

«Он мне в том фильме понравился, в том, где…»

«И он говорит, мол, сколько же будет стоить, если мы станем покупать по стольку в месяц, и ты не поверишь…»

«Кино про призраков было. Точняк, что…»

«Десять тонн в месяц!»

«Точняк, что-то тут не так».

«С тем актером, что сыщика играет, он еще должен и…»

«Тебе приходится по газетам шерстить, вот к чему это сводится. Приглядывай постоянно, следи за газетами…»

«Сфера со-процветания, как же, но нам-то от нее какая выгода?»

«Гонконг…»