Единственная для невольника - Татьяна Новикова

Пусть тайна проклятия сегодня не будет разгадана, но разве это имеет какое-то значение?

Всё равно отныне и впредь любое касание, если оно не принадлежит Алисе, будет приносить Стьену только боль.

Я проснулась от солнечного луча, что настырно лез в лицо. Кошмар какой-то. Накрылась подушкой, но остатки сна уже растворились в утренней дымке.

Хм, кровать. Как я в ней оказалась, неужели сама доплелась? Помню, что вчера мы читали справочники, и в какой-то момент меня сморила дремота. Не то, чтобы книги были очень уж скучные — хотя не без этого, — скорее переживания прошлого дня обрушились на затылок со всей дури.

Я сладко потянулась и открыла глаза. Мой раб, моё наваждение лежал на своем топчане. На спине, закинув руки за голову. Он не спал, но не сразу заметил моё пробуждение, и несколько секунд я украдкой изучала его профиль. Мужественный, но тонкий.

Симпатичный мужчина, и если бы судьба сложилась иначе, ему бы не было отказа в девушках.

Я с содроганием вспомнила личное дело. Отказа и так не было, только другого характера. Бесконечная смена хозяев, побои, унижения.

Как же он выдержал? Как не сорвался?..

Кажется, я смотрела слишком уж пристально, потому что Стьен повернулся ко мне. На лице его застыла нерешительность.

— Доброе утро… хозяйка.

Покачала головой. Вот давай только без господских обращений. Не после того, как мы… как я… как ты…

Тьфу!

— Выспался?

— Вполне, — слабо улыбнулся он. — Просыпайтесь, иначе опоздаете на завтрак.

— На «ты», — напомнила, но затем смягчилась: — Если тебе так будет комфортно.

Он задумчиво кивнул, но ничего не сказал. Не мог сразу перестроиться, пусть даже его и тянуло ко мне, и чувство это было взаимным.

Что ж, надеюсь, у нас есть время, чтобы всё поменять.

Такой рассеянной я никогда ещё не бывала, но сегодня всё валилось из рук. В прямом смысле этого слова. На занятиях по знахарскому делу я умудрилась пролить на себя выжимку яда кобры, и та осталась лиловым пятном на платье. На практическом занятии пропустила столько ударов, сколько не пропускала в жизни. Постоянно отвлекалась.

Думала.

Вспоминала.

Мне хотелось касаться своих губ пальцами, чтобы удостовериться — всё случилось по-настоящему.

Разумеется, меня целовали и раньше, но это не могло сравниться по силе с тем, что я испытала вчера, когда мир вокруг закрутился в петлю, а потом и вовсе перестал существовать.

Но я понимала, что Стьена обучали другому, такому, чего мне даже не представить. И обычный поцелуй не может вызвать у него ничего, кроме усмешки.

Сейчас мне вдвойне было обидно, что у Стьена были другие женщины. Значит, мы никогда не сможем всему обучиться вместе. Впервые. Он всегда будет опытнее. Всегда будет помнить, каково это: подчиняться кому-то.

— Что с тобой? — удивилась Эвелин, щелкая передо мной пальцами.

Мы сидели в столовой, но кусок не лез в горло. Мясная запеканка, которую я всегда уплетала за обе щеки, сегодня казалось неаппетитным месивом.

— Всё нормально, — криво улыбнулась.

— Алиска, прекращай строить из себя недотрогу. Ты в кого-то влюбилась, а? В кого-то с младших курсов?

Так, в лоб, могла спросить только Елена. Эвелин предпочитала намекать, а не выпытывать.

— Нет, — ответила чуть резче, чем требовалось.

— Да чего с тобой?

— Ничего особенного. Думаю об… инициации, — выпалила первое, что пришло на ум. — Как считаешь, это так сложно, как рассказывают?

Девочки переглянулись.

Конечно же, каждая из нас провела десяток бессонных ночей, обсасывая до мелочей мысли о том, как мы превратимся в боевиков. Когда это произойдет, что случится.

Учителя стращали нас, взрослые путались в показаниях. Кому-то инициация казалась незначительной, а другие вспоминали о ней с содроганием. Отец любил повторять: «Не больнее, чем первая битва». Впрочем, слова эти не вселяли особой надежды.

Ясно было одно: этот процесс всегда разный, неконтролируемый, непонятный.

К нему нельзя подготовиться на все сто.

— Потерпи две недели, и узнаешь, — нехотя откликнулась Елена, заметно ссутулившись.

— Вам не страшно, вдруг что-то пойдет не так?

— В этом случае удар на себя примет раб, — пожала плечами Эвелин.

Тоже верно. В момент инициации рождалась сцепка мага и хранителя, а разрушительное воздействие энергии било по последнему. Именно поэтому столетия назад отказались сцеплять двух свободных магов.

«Зачем нужны лишние жертвы среди людей, когда есть рабы?» — такова была логика древних магов.

Сейчас я особо сильно задумалась: что будет, если Стьен выдержит испытание, но…

Не пройдет инициацию.

Меня взяла крупная дрожь.

— Ты не заболела? — Елена положила ладонь мне на лоб. — Вся горишь.

— Всё нормально.

— Может быть, выпьешь снадобье? А то сляжешь перед инициацией.

Я помотала головой и вскочила с места, так и оставив обед нетронутым. От моей болезни нет лекарства. Точнее — есть, но это не зелье, а человек.

Следующей парой стояла практика совместно с рабами, и те уже дожидались хозяев перед залом, пользуясь редкой возможностью передохнуть.

— Госпожа, — склонился передо мной в поклоне Север.

— Извини, вчера я была занята и не смогла потренироваться с тобой, — нелепо пробормотала, забегая в женскую раздевалку. — Сегодня обязательно наверстаем!

Север ничего не ответил. Надеюсь, он не придумал себе всякого. Всё-таки я не хотела чего-то плохого, просто была занята более важными делами.

Я переоделась в тренировочную форму одна из первых. Мне нравился нарастающий гул, когда зал наполнялся людьми. Нравилось вставать в боевую стойку и оттачивать заклинания.

Рабы застыли напротив меня. Холодный Север, выходец морозных краев, и жаркий точно лепестки пламени Стьен. Мои.

Надо бы подробнее расспросить брюнета о его жизни, чтобы ему не казалось, будто хозяйке абсолютно плевать на то, что с ним происходит. Все-таки он тоже человек.

Ладно, нельзя тратить время на лишние мысли. Тренировка превыше всего.

Глубокий вдох и медленный выдох.

Я раскинула руки в стороны, и на обеих ладонях воспылали шары из зеленого пламени. Физического воздействия они бы не причинили, зато разминаться на них — самое то.

Всё шло прекрасно. Я с удовлетворением отмечала, что ребята чувствуют меня гораздо лучше, чем другие рабы — своих хозяев. Между нами возникла особая связь, и когда тренер выпустила животных-аморфов, мы расправлялись с ними на раз-два.