Стеклянные куклы - Инна Бачинская

– У нас в этом году яблоки уродились, так он приезжал. Всегда забегает поздороваться, приносит конфеты, печенье. Зефир! Зоя любит, – сказал Петр Артемович. – Хороший парень.

– А Вадим? Вы часто его видите?

– Не очень. Он или по командировкам, или у себя в лесу, – сказала Зоя Ильинична. – Вадик охотник, любит волю. Их дед, Иван Владимирович, и мой Петя работали лет тридцать егерями в лесном хозяйстве, сдружились, не разлей вода. Хороший человек был… – Она вздохнула и перекрестилась. – Приучил Вадика к охоте и ремеслу. Он по свободе, как пошел на пенсию, набивал чучела, мастер был на все руки. Вадик тем и кормится. А что случилось-то? Вы не думайте, они хорошие люди.

– Ничего не случилось, Зоя Ильинична. Мы проверяем некоторые дома, был сигнал, что живут чужие, мало ли.

– Правильно, а то всяко бывает. Но чужих у нас нет, все свои, все на виду.

– Кто еще там живет?

– Только они, никого больше нет.

– А их родители?

– У них разные отцы. Света, дочка Ивана, встречалась с городским парнем, уже и свадьбу готовились сыграть, а его насмерть зарезали в драке. Вадим через три месяца родился, недоношенный был, да и потом… – Зоя Ильинична махнула рукой.

– У него падучая, – сказал Петр Артемович. – Когда малой был, страшно мучились они с ним. Потом вроде перерос, выправился. А Максим родился лет через шесть-семь, Света тогда переехала в город, нашла там работу, а потом вдруг вернулась на сносях. Почти не выходила из дому, стеснялась. Родила Максима и больше в город не поехала… до самой смерти. – Зоя Ильинична опустила глаза, понизила голос до шепота.

– Что с ней случилось? – спросил Федор.

– Наложила на себя руки. Грех, конечно, но уж очень жизнь у нее нескладная была. Вадику было тогда лет тринадцать, а Максим совсем маленький, только в школу пошел. Ваня сам вырастил обоих парней, но… – Она замялась.

– Не говори, чего не знаешь, – заметил муж.

– Ваня больше Вадика любил – и смирный, и работящий. А что, скажешь, неправда? А Максим хулиганистый был, учился хорошо, ничего не скажу, но отвязный! И компания у него такая же дурная подобралась. То сад обворуют, то из погреба наливку вынесут, то окна побьют – и упаси бог, кому замечание сделать! Себе дороже. Потом одного из них забрали в колонию, так они и утихомирились – забоялись. А потом ничего стал, выровнялся, ума-разума набрался, учиться пошел на программиста.

– Вы сказали, Вадим живет «у себя в лесу»? Это где?

– У нас тут чащи непролазные, а у Вани на болоте сторожка была… Кто не знает, ни за что не найдет. Там болото, топь, и мостки проложены, вот Вадим там и живет, почитай, все лето. Мостки старые, да он починит то в одном месте, то в другом, они и держатся. Туда и Ваня ходил до самой смерти… Умер лет восемь назад.

– Как я понял, братья живут на разных половинах дома? В каких они отношениях?

– Ой, да вы не подумайте чего! – всплеснула руками Зоя Ильинична. – Ваня лет сорок назад купил половину дома, а потом и весь выкупил, а два входа так и остались. Братья в хороших отношениях, а в каких же еще! Правда, разница в возрасте, и Максим больше городской, и профессия у него городская, а Вадим сельский больше, нашенский. Но ведь братья, оба Устиновы.

– Вадим женат?

– Была у него женщина, года полтора-два назад, жила несколько месяцев. Он ног под собой не чуял, не ходил – летал, помолодел, приоделся. Чуть не каждый вечер в город ездили машиной, у него машина большая, то в кино, то в театр. Я спрашиваю, когда свадьба, а он говорит, скоро, обязательно позову, а сам улыбается, радуется. Да не сладилось у них. Может, из-за болезни его.

– А Максим?

– И Максим одинокий. Рано мне, говорит, я еще не нагулялся. Красивый парень, правда, хроменький.

– Почему?

– Да он еще маленький был, повредил ногу. Лежал в больнице с полгода, да так и осталось.

– Зоя сватала Вадиму дочку своей знакомой, работали вместе, пригласили их к нам, обзнакомили, – вспомнил Петр Артемович. – Она вроде и ничего, потянулась к нему, а Вадик не захотел, да сторониться нас стал. Не показалась она ему. Зоя нашла еще кого-то… Знаете, женщин хлебом не корми, дай сосватать, но я запретил вмешиваться. Не наше дело, пусть как хочет, насильно мил не будешь.

– И напрасно, – рассудительно сказала Зоя Ильинична. – Вот раньше без свахи ни одна свадьба не ладилась, и ничего! Сводили людей, знакомились, торговались… Все благодарны были. А Петя у меня всего боится – как бы чего не вышло и как бы нас потом не виноватили.

– А ты в каждую дырку нос суешь, – сказал Петр Артемович.

– Про всяку дырку свой нос. У нас тут запросто, это в городе соседей раз в год видишь, словом никогда не перекинешься… Ой, да что же это я! Гости в доме, а я тара-бары-растабары развела. Хотите чайку? Я блины с утра пекла, теплые еще, давайте? С творогом!

– Блины хорошие, – заметил Петр Артемович. – И чай на травах. Не пожалеете. Вы же за своей работой света белого не видите, все на ходу, все хип-хап! Давай, мать, блины, а я наливку достану. Сам делал, черная смородина и малина. У вас дача есть, молодые люди?

Узнав, что дачи нет ни у одного, ни у другого, он крякнул и сказал:

– Это что же, все с базара носите? Да с нитратами? Нехорошо. – Подумав, добавил: – Правда, работы вокруг нее много.

– Вы соседей давно видели? – спросил капитан.

– Максим вчера приезжал, у него машина красная, издалека видать. Вадима видел вроде в конце лета или в начале осени. Ни Вадим, ни Максим не любят землю, как ушел Иван, сад совсем одичал, на огороде лопухи выше человека, разор…

Блины были хороши. Федор и Николай наворачивали за милую душу. Федор сначала отказывался было от наливки – за рулем, мол, но старики замахали руками, что наливка слабая, для аппетита, а голова ясная! Он и сдался…

Спустя час они уходили от гостеприимных стариков, нагруженные яблоками, оставив свои телефоны на всякий случай и взяв телефон и адрес Максима Устинова.

Это был красивый улыбчивый паренек, мелковатой стати. Невольно при виде Максима приходила в голову поговорка: мал золотник, да дорог. Он слегка прихрамывал, что не сразу бросалось в глаза, видимо, из-за его приятной манеры держаться. Они встретились на нейтральной территории – в кафе «Детинец», недалеко от центрального парка. Федор Алексеев, приостановившись на пороге, обвел взглядом зал. Максим Устинов сидел у витражного окна с изображением желтого оленя, синего неба и красных цветов. Красно-синий свет падал ему на лицо, что при его мелких чертах придавало парню сходство со сказочным персонажем – эльфом. Федор подошел, поздоровался. Максим привстал и спросил, улыбаясь:

– Это вы мне звонили? Садитесь! Я еще не заказывал. Вы капитан Астахов?

– Я Федор Алексеев, – сказал Федор. – Капитан Астахов сейчас прибудет.