Америго. Человек, который дал свое имя Америке - Фелире Фернандес-Арместо

без его активного участия ключевые проблемы во время похода не решались. По меньшей мере, Веспуччи стремится так представить дело, будто он командовал кораблем, на котором находился, и вел собственные изыскания независимо от Охеды. Но этому нет никакого документального подтверждения; Охеда свидетельствовал по данной теме уже после смерти Веспуччи во время долгого судебного разбирательства, начатого семьей Колумба против короны по поводу прибылей, полученных от открытий адмирала. Приписав достижения этого вояжа исключительно себе, Охеда добавил, что он «брал с собой Хуана де ла Коса, лоцмана, Мериго [sic] Веспуччи и других лоцманов».

Из контекста вроде бы следует, что Охеда рассматривал Веспуччи как лоцмана (что выглядит довольно неожиданным, если это именно так, поскольку о предыдущем лоцманском опыте Веспуччи ничего не известно), но не в качестве одного из руководителей экспедиции. Возможно, при приеме новобранца командующий положился на его собственную аттестацию. Зная характер Америго, мы не очень удивимся предположению, что он несколько «подработал» свое резюме и добавил навык, которым в реальности не обладал. Не исключено также, что по прошествии многих лет Охеда классифицировал Веспуччи как одного из лоцманов на основании его последующей репутации. Примечательно, что Колумб, подав в суд на Охеду и обвиняя в нарушении своих привилегий, дарованных ему короной, и также обличая других заметных членов экспедиции, в отношении которых удалось найти свидетельства, против Веспуччи никаких претензий не выдвинул[131]. Причиной могло послужить то, что Колумб имел некоторые обязательства перед Веспуччи, которые освободили флорентийца от преследования. Из этого можно заключить, что роль Веспуччи в экспедиции была слишком скромной, чтобы быть отмеченной. Не исключено, что он ее преувеличивал.

Каковы же на самом деле были его обязанности на корабле? Полезный прецедент, который нужно помнить – это Алвисе да Мосто, венецианец, который пребывал в качестве пассажира во время португальского путешествия с целью исследования Островов Зеленого мыса (Кабо-Верде) и Гамбии в 1454-5 годах, влекомый, по его словам, страстью к путешествиям и желанием увидеть мир. Поэтому в принципе можно было участвовать в плавании, не выполняя на борту корабля полезной работы и ничего не вкладывая в путешествие. Заявленная да Мосто незаинтересованность, впрочем, была редким качеством. Путешествовать из чистого любопытства считалось суетным тщеславием. Америго впоследствии высказывался в пользу отвлеченного, научного интереса, но в обстоятельствах 1499 года это была роскошь, которую он не мог себе позволить. Хотя Веспуччи не обмолвился по этому поводу ни словом, объяснить его решение отправиться вместе с Охедой можно только в связи с тем жемчугом, который был найден Колумбом. Мерцание жемчужин между створками раковин через Атлантику кружило головы жадным десперадо, мечтавшим о быстром обогащении. Единственным достоинством Америго, способным убедить товарищей по кораблю взять его на борт, могло быть только знание им рынка жемчуга. Его познания в навигации, весьма сомнительные ввиду отсутствия опыта и каких-либо достижений, удивить никого не могли.

Спутники Америго были буйными головушками. Они шли вдоль африканского побережья, затем заглянули на Канары, оставляя за собой хаос, а вдогонку им летели обвинения в пиратстве. Выбор Охедой маршрута через Атлантику был, очевидно, экстраполяцией опыта Колумба, показавшего, что для быстрейшего ее пересечения плыть нужно было в южном направлении от Канарских островов и, полагаясь на северо-восточные пассаты, двигаться в сторону Малых Антильских островов. Охеда направил нос корабля чуть южнее и вышел на побережье Южной Америки в точке, которая, как он полагал, находилась на двести лиг восточнее открытий Колумба. Ученые сходятся во мнении, что он прибыл в окрестности мыса Оранж, где сейчас Бразилия граничит с Французской Гвианой.

Из сохранившихся записей о путешествии, сделанных участниками во время или вскоре после него, о двух письмах и одном фрагменте с большой вероятностью можно говорить, что их единственным автором является Веспуччи. Они никогда не печатались и не сохранились в авторском написании, но были представлены разными переписчиками. Содержание этих документов существенно отличается от того, что приводится в других источниках. Поэтому их долгое время считали не заслуживающими доверия подделками. Однако первое письмо из Кадиса от 18 июля 1500 года можно считать более или менее аутентичным, ибо сохранились четыре современные ему копии, сделанные разными копиистами в совершенно разных местах. Адресат поименован просто: «Ваше Великолепие» и далее в письме «великолепный Лоренцо». Лоренцо Великолепный, который одно время был работодателем Веспуччи, к тому времени давно умер, но тот же стиль сохранился при обращении к Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи.

Автор начинает с извинений, что не писал некоторое время за отсутствием новостей, достойных упоминания. Америго, похоже, решил возобновить привычку отчитываться о своих действиях перед Лоренцо ди Пьерфранческо. Он предполагает, что «Ваше Великолепие», должно быть, уже знает, «что я отправился в плавание на двух каравеллах 2 мая 1499 года по приказу короля Испании для совершения новых открытий в западной части Океанического моря». Эта уловка – предположить у читателя знание информации, которую автор затем собирается сообщить – один из старейших приемов риторики. У адресата послания и его автора, оказывается, имеются общие дела, что, с одной стороны, льстит читателю гипотезой наличия у него особых знаний, а с другой – позволяет завуалированно сообщить нужные факты. Одновременно такой прием поднимает значимость автора в представлении читающего. Веспуччи не забывает и об укреплении личной репутации, связав свою деятельность с королевским патронажем и пытаясь создать впечатление, что флотилия находилась под его единоличным командованием.

Описание Америго вояжа довольно туманно, какого и можно было ожидать от опасавшегося моря пассажира, имевшего, вероятно, смутное представление о том, где он находится и куда направляется корабль. Он упоминает лишь одно название – залив Париас, который Колумб окрестил так в предыдущем путешествии к венесуэльскому побережью. Оценка Веспуччи расстояния, пройденного вдоль побережья – по меньшей мере 2800 миль – кажется значительно преувеличенной: более чем вдвое по сравнению с мнением Охеды, если они считали в одинаковых милях. Он пишет, что они забрались гораздо дальше на юг, чем свидетельствуют другие источники, и добавляет немало деталей, чтобы его слова выглядели убедительно. В результате читатели, желающие узнать, куда действительно добрался Веспуччи, остаются в недоумении.

Историография этого путешествия втиснута между границами вероятности и критицизма. Америгофилы принимают все его записки на веру и нещадно подгоняют под них свидетельства из других источников; скептики отбрасывают отчеты Веспуччи, считая их безнадежно сфабрикованными. Суммируя разные точки зрения, можно прийти к выводу, будто Веспуччи действовал в некоей параллельной вселенной, независимо от остальной экспедиции. В ранней истории европейской навигации в Новый Свет корабли нередко теряли друг друга из вида – их могла разметать погода, конфликтующие амбиции капитанов или же того