Джек Ричер, или Дело - Ли Чайлд

— Вы позволите мне присоединиться к вам?

Элизабет пила кофе. Еду ей еще не подали. Она посмотрела на меня с улыбкой и ответила:

— Доброе утро.

В ее голосе чувствовалась теплота. Она, казалось, рада была меня увидеть.

— И вам доброго утра, — ответил я.

— Вы пришли, чтобы попрощаться? — спросила она. — Это очень вежливо с вашей стороны и строго в рамках приличий.

Я оставил без ответа эту реплику. Деверо проделала тот же трюк, что и вчера, подтолкнув ко мне стул ногой и отбросив при этом упавшие на лицо волосы. Когда я сел, она спросила:

— Как вам спалось?

— Отлично, — ответил я.

— Поезд не разбудил вас в полночь? К этому надо привыкнуть.

— В это время я еще не лег.

— И чем же вы занимались?

— Да разными делами, — пожимая плечами, ответил я.

— В отеле или выходили?

— Выходил, — признался я.

— Вы нашли место, где было совершено преступление?

Я утвердительно кивнул.

Шериф тоже кивнула, глядя на меня.

— И вы обнаружили две важные вещи, — сказала она. — Поэтому решили подойти ко мне и убедиться, что я тоже считаю их важными, перед тем как вы отправитесь восвояси. У вас развито чувство гражданской ответственности.

Подошла официантка и, поставив на стол тарелку с гренками, повернулась ко мне. Я заказал то же самое и еще кофе. Когда официантка ушла, Деверо спросила:

— Или вы сделали это из сугубо личных побуждений? И это можно считать вашей единственной и последней попыткой защитить армию перед тем, как вы нас покинете?

— А я пока никуда не собираюсь, — ответил я.

Она снова улыбнулась.

— Уж не собираетесь ли вы закатить мне речь о своих гражданских правах? О том, что у нас свободная страна и о прочей чепухе?

— Что-то вроде этого.

Деверо на мгновение замолчала, потом продолжила:

— Я всецело за гражданские права. И, конечно же, в отеле есть свободные номера, как говорят. Так что как хотите; пожалуйста, можете оставаться. Если вам здесь нравится. Тут есть где побродить, есть на кого поохотиться, есть на что посмотреть. Только не старайтесь что-либо делать. Занимайтесь тем, чем хотите. Только не встревайте между мной и моим расследованием.

— А как вы объясните эти две вещи, о которых только что упоминали? — спросил я.

— А я должна это делать? Для вас?

— Две головы лучше, чем одна.

— Я не могу вам доверять, — сказала Элизабет. — Вы ведь здесь для того, чтобы направить меня по неверному пути, если удастся.

— Нет, я здесь для того, чтобы предостеречь армию, если дело действительно окажется скверным. Что я и сделаю, если мне удастся. Но нам еще далеко до того момента, когда мы сможем принять какие-то решения. Ведь мы едва-едва начали. Слишком рано сбивать кого-то с пути, даже если бы я намеревался сделать это. Но я не хочу этого делать.

— Мы? — с удивлением в голосе спросила она. — Нам еще далеко до принятия решений? Это что, демократическая процедура?

— Ну хорошо, пусть будет «вы», — согласился я.

— Да, — подтвердила шериф. — Я.

В этот момент к столу подошла официантка с моей едой и кофе. Я понюхал поднимающийся от чашки пар и сделал длинный первый глоток. Малый ритуал. Нет ничего лучше, чем только что приготовленный кофе, особенно рано утром. Сидевшая напротив Деверо продолжала есть. Она быстро опустошала свою тарелку. Метаболизм, работающий, как атомный реактор.

Наконец она сказала:

— Хорошо, время пошло. Убедите меня. Выкладывайте свои карты на стол. Расскажите о первой вещи, но поднесите мне это так, чтобы стало понятно, почему это плохо для армии. И как, кстати сказать, будет лучше: если эту историю раскрутить или если ее не раскручивать?

Я посмотрел на нее в упор.

— Вы были на базе?

— Да, и повсюду.

— А я не был. Таким образом, вы, похоже, знаете наверняка то, о чем я могу только догадываться.

Она кивнула и после небольшой паузы добавила:

— Поэтому держите это в памяти. Действуйте осторожно. И не думайте втирать мне очки.

Я сказал:

— Дженис Мэй Чапман не была изнасилована в той аллее.

— Потому что?..

— Потому что Пеллегрино докладывал о ссадинах, причиненных гравием и обнаруженных на трупе. А в той аллее гравия нет. И его нет нигде в других местах, которые я смог осмотреть. Везде на много миль вокруг только земля, или щебеночно-асфальтовое покрытие, или ровная дорожная плитка.

— На железнодорожных путях есть гравий, — возразила она.

Ага, тест. Она хочет подловить меня на этом.

— Нет, это не гравий, — ответил я. — На железнодорожном полотне камни гораздо большего размера. Эти камни называют балластом, они образуют основание рельсового пути. Куски гравия размером больше, чем галька, но меньше, чем кулак. Раны от контакта с такими камнями выглядели бы совершенно иначе. И совсем не походили бы на царапины и вмятины от гравия.

— Но ведь дороги-то покрыты гравием.

Еще один тест.

— Но связанным смолой и укатанным катком, — уточнил я. — Это вовсе не одно и тоже.

— Значит?..

Окончательный тест.

Поднесите мне это так, чтобы стало понятно, почему это плохо для армии.

— Келхэм — место для элиты, — сказал я. — Это завершающая школа для 75-го полка, задачей которого является обеспечение поддержки при выполнении спецопераций. Это обширное место. Там должны быть представлены все виды местности. Пески, имитирующие пустыню. Бетон, подобный промороженным ступеням. Декоративные деревни и всякая прочая дрянь. Я уверен, что у них там огромное количество гравия для тех или иных нужд.

Деверо, снова согласно кивнув, сказала:

— У них есть беговая дорожка, покрытая гравием. Для тренировок на выносливость. Десять кругов по такой дороге все равно что десять часов по дороге с покрытием. К тому же курсанты с низкими баллами должны выравнивать эту дорогу каждое утро. В виде наказания. Два зайца одним выстрелом.

Я не сказал ничего.

— Значит, ее изнасиловали на базе, — заявила Деверо.

— Не исключено, — согласился я.

— А вы честный человек, Ричер, — сказала Элизабет. — Каким и должен быть сын морпеха.

— Морпехи здесь ни при чем. Я — облеченный определенными полномочиями офицер Армии Соединенных Штатов. У нас тоже есть свои стандарты.

Я приступил к завтраку, когда она закончила свой и сказала: