Черное сердце - Геннадий Геннадьевич Сорокин

воры двинулись на выход, и тут одному из них в голову пришла блестящая идея.

– Мы будем с пустыми руками возвращаться? – спросил Вася. – Давай хату ломанем. Если вещей не будет, так хоть продуктами запасемся. Завтра похмелье пройдет, жрать захотим, а дома шаром покати, последняя мышь с голодухи повесилась.

– Логично! – согласился Петя и первым пошел на лестничный марш.

Профессиональные воры-домушники никогда не выходили из дома без необходимого набора инструментов, состоящего из гвоздодера-фомки, кожаных перчаток и холщовой сумки. Проверив подъезд, воры выбрали подходящую квартиру на третьем этаже, прозвонили, проверили на наличие жильцов и взломали дверь.

Действовали они быстро и слаженно. В подъезде было 15 квартир, но никто из жильцов не обратил внимания на треск взламываемой двери. Около 10 часов вечера воры вошли в жилище одинокой учительницы на пенсии, включили свет, стали выбрасывать вещи из шкафа на пол. Ничего подходящего для продажи или обмена на спиртное не было. С досады Петя набил сумку первым попавшимся под руку барахлом, зачем-то приобщил к украденным вещам раздвижную указку, которую хозяйка давно хотела выбросить, да как-то рука не поднималась.

Пока Петя осматривал комод, Вася зашел на кухню, открыл холодильник и обомлел: перед ним открылось сказочное Эльдорадо, сверкающее двумя бутылками водки и целой горой закусок.

– Братан, иди сюда! – позвал он.

Петю не надо было звать дважды. Увидев водку, он предложил выпить по рюмочке.

– Дорога веселее будет, и в голове прояснится!

Сказано – сделано. За первой рюмкой последовала вторая, потом третья. Распив бутылку, воры разомлели и решили немного вздремнуть.

– Хозяева все равно не появятся, – заверил Петя. – Поспим часок, наберемся сил, тогда уже поедем.

Они разобрали диван, легли не раздеваясь, и оба вырубились до утра.

26 марта, около половины шестого утра, старушка из дома напротив подошла к окну и не поверила своим глазам: в квартире сестры горел свет.

– Это воры! – убежденно пробормотала она и стала собираться на улицу.

Уверенность старушки была обоснованна: ее сестра лежала в больнице, самостоятельно домой прийти не могла. У взломанной двери старушка остановилась, прислушалась: из жилища сестры раздавался тяжелый мужской храп. Старушка тут же обошла подъезд, разбудила соседей. К 6 утра у взломанной квартиры толпился народ. Вызвали милицию. Первым приехал экипаж вневедомственной охраны. При беглом осмотре квартиры милиционеры обнаружили пьяного мужчину на диване, разбросанные по всей комнате вещи.

– Попался голубчик! – злорадно сказал старший наряда и вызвал следственно-оперативную группу Заводского РОВД.

Пьяным мужчиной был Вася. Петя, услышав шум за дверью, спрятался в одежный шкаф, осторожно снял с плечиков старенькое пальто и накрылся им.

С 25 на 26 марта от уголовного розыска на дежурство заступил Сергей Матвеев. День для дежурства выпал самый благоприятный – пятница. По устоявшимся правилам после дежурства в следственно-оперативной группе сотрудник уголовного розыска имел право отдохнуть один день без переносов отсыпного дня, выпадающего на выходные. То есть если дежурство было в понедельник, то во вторник инспектор мог отдохнуть, а в среду браться за работу. Если после дежурства оставались неразрешенные материалы, то сотрудник был обязан привести их в порядок за счет своего личного времени, например, провести за письменным столом весь вторник, свой законный отсыпной. Отличным днем для дежурства была пятница. Утром в субботу инспектор уходил домой и мог провести с семьей два выходных дня, в то время как его коллеги могли уделить домашним делам только половину субботы и воскресенье. Самым неудобным днем было дежурство в субботу: уставший инспектор приходил домой, спал до обеда, а на другой день выходил на службу.

График дежурств в уголовном розыске составлялся без учета опыта работы и возраста сотрудников. Для дежурств все были равны. Но это в будни. На праздники в отделе заступали дежурить две следственно-оперативные группы. Первая – согласно графику, вторая – усиление – исключительно из молодежи.

Получив сигнал о квартирной краже, дежурный по Заводскому отделу милиции послал на место происшествия следственно-оперативную группу. Дежурство Матвеева заканчивалось в 9 часов утра. На часах было 7.20. Сергей недовольно вздохнул, взял дежурную папку и пошел на выезд. От следственного отделения в этот день дежурила Женечка Самолетова, хорошенькая 23-летняя выпускница юридического факультета с пухленькими губками и очаровательными ямочками на щеках. В милиции Самолетова работала первый год. Все мужчины в отделе оказывали ей повышенные знаки внимания. На дежурстве флиртовали, подчас болтали до утра на самые разные темы, но бывшая студентка вольностей не допускала. Улыбалась, застенчиво краснела, но, как только пылкий инспектор пытался ее по-дружески обнять, тут же становилась холодной, как лед.

На месте происшествия к Матвееву подскочила старушка, объяснила, как она вычислила вора.

– Сестра хотела годовщину смерти мужа справить, спиртное купила, колбасу, холодец сварила, но заболела и попала в больницу. Этот, который на диване лежит, залез в квартиру, целую бутылку «Столичной» выпил и спать лег. Его теперь посадят?

– Конечно! – заверил Матвеев и велел милиционерам вневедомственной охраны отвезти пьяного вора в РОВД – отсыпаться в «клетке».

Следователь Самолетова села за стол в единственной комнате, стала заполнять протокол осмотра места происшествия. Участковый выпроводил с лестничной площадки любопытных жильцов, завел старушку в соседнюю квартиру, взял у нее объяснение. Матвеев прошел на кухню, открыл холодильник, нашел почти целую бутылку водки.

«Второй пузырь вор не осилил», – решил Сергей.

Недолго думая, Матвеев сполоснул стакан, налил граммов сто пятьдесят, залпом выпил, закусил колбасой.

«Какой удачный день, – подумал он. – Преступник взят с поличным, водочки накатил, до конца дежурства осталось совсем ничего, часа полтора. Еще бы Женечку на взаимность раскрутить, и совсем бы замечательно было».

Довольный жизнью инспектор уголовного розыска закурил, вернулся в комнату, откинулся на диван и стал намекать Самолетовой, что она могла бы провести следующее дежурство более интересно.

В это время вор Петя почувствовал, что наступает его последний час. Пальто бывшей учительницы источало такой запах нафталина и затхлости, что вору стало дурно, он начал задыхаться. Не отдавая до конца отчета своим действиям, Петя сбросил пальто и стал выбираться из шкафа. Услышав шорох рядом с собой, Самолетова замерла над бумагами, побледнела. Матвеев сунул руку под куртку, но пистолета в наплечной кобуре не было – он оставил оружие в сейфе в кабинете.

– Что за черт, – пробормотал Матвеев и поднялся с места.

Дверь шкафа распахнулась, из него выполз чуть живой пьяный мужчина.

– Ты кто? – спросил изумленный инспектор.

– Я – белая моль, живу в шкафу, – неудачно пошутил Петя.

Это был перебор. Мало того, что вор, сидя в шкафу, слышал, как Матвеев «подбивал клинья» к Самолетовой, так он еще и поиздеваться над сотрудником уголовного розыска решил. Женечка Самолетова была удивлена явлением неизвестного персонажа не меньше Матвеева, но ее удивление было другого рода. Матвееву почему-то показалось, что Самолетова хмыкнула: «Какой же из тебя сыщик, если ты даже шкаф не проверил?»

Матвеев подпрыгнул к вору, поднял его на ноги и со всей силы врезал в челюсть. Петя отлетел назад и ударился головой о косяк. Пошла кровь. Сергей замотал голову вору хозяйскими тряпками, велел участковому оставаться на месте происшествия, а сам поехал с Петей в травмпункт.

К двум случайностям (воры плюс дежурство) добавилась третья. В травмпункте на суточное дежурство заступила врач-травматолог Аистова, подруга жены Клементьева. Утром Аистова поругалась со взрослой дочерью, блудившей неизвестно где всю ночь. Стечение обстоятельств – в субботу утром в одном кабинете встретились три человека, пребывающих в отвратительном настроении. Эта встреча по определению не могла закончиться благополучно.

Взглянув на больного, Аистова