Другая женщина - Пенни Винченци

- Ты ненормальная, - сказала она себе, - просто ненормальная.

- Что? - сказал Лоран, отрываясь от туалетного столика, за которым он подбирал тушь для на редкость длинных ресниц Тилли, решая, какой цвет сегодня подойдет ей больше - голубой или фиолетовый. - Что ты сказала?

- Ничего, - ответила Тилли, - просто мысли вслух. Господи, Лоран, неужели ты собираешься наносить эту гадость на мои губы? Мне бы хотелось выпить чашечку кофе, прежде чем мы приступим к работе.

- Тилли, у тебя на кофе нет времени, - заметил Лоран, обиженно поджав губы. - Мик сказал, что ты должна быть готова ровно в восемь, а сейчас уже без десяти.

- Хорошо, - согласилась Тилли. - Где платье?

- Оно здесь, - ответила помощница и стилист Мика, довольно неприятная женщина по имени Эмма, принадлежавшая к элите английского общества.

Несмотря на жесткую конкуренцию, она получила эту работу благодаря своему происхождению. Мик, выросший в рабочем квартале Тауэр-Хамлетс, был известен своим потрясающим снобизмом. Сквернослов и хам, он любил, когда ему оказывали знаки внимания, приглашая на благотворительные вечера, светские мероприятия, уик-энды. Ему доставляло удовольствие слышать безапелляционный голос Эммы, договаривающейся о посещении того или иного мероприятия, заказывающей для него билеты, сообщающей, что он не может взять трубку, так как очень занят. Все эти вещи придавали значимость его персоне, демонстрировали, как далеко он продвинулся на пути в высшее общество.

- Оно будет тебе немного коротковато, даже если ты будешь на низком каблуке. Они отказались его удлинять, фотографу надо быть предельно внимательным, - сказала Эмма.

- Еще бы им не отказаться, - сказала Тилли. - Сколько оно стоит? Миллион франков?

- Думаю, что больше, - сказала Эмма. - Оно великолепно.

Тилли посмотрела на клубы тончайшего кремового шелка, усеянного жемчугом, и тяжело вздохнула: по иронии судьбы именно сегодня ей предстоит демонстрировать свадебное платье.

- Нам пора отправляться, - сказала Эмма. - У Мика сегодня много дел. Придется идти пешком, и ты наденешь платье на месте. Здесь ходьбы всего пять минут. Не возражаешь, Тилли?

- Хорошо, - ответила Тилли, известная своим покладистым характером.

Однажды ей пришлось позировать совершенно обнаженной на пляже в грозу, и в то время, когда все дрожали от холода, она весело улыбалась целых пять минут. Эта фотография обошла все журналы мира.

Они шли по тихим, пустынным в этот ранний час улочкам, направляясь к площади Вогезов. Лучи солнца освещали сводчатые галереи домов, придавая им сходство с соборами. В раннем утре есть своя прелесть, и Тилли не жалела, что встала так рано.

Она посмотрела на часы: еще нет и восьми. Значит, в Англии около семи. В одних трусиках она стояла в дверях очень дорогого магазина, торгующего всякого рода безделушками, позволяя Эмме и Лорану осторожно надевать на нее платье.

Внезапно зазвонил мобильный телефон Мика.

- Да, - услышала она его голос. - Да, она здесь и, конечно, не может подойти к телефону. Она, черт возьми, на работе. Вам известно такое слово - «работа»? За это мы платим ей десять кусков в день. Это черт знает какие деньги. Скажите мне, и я передам ей. Что? Срочно? Хорошо, но только быстро. Договорились?

Он передал телефон Тилли.

- Тебя. Скажи своим приятелям, чтобы больше не звонили тебе на работу.

- Пошел к черту, - ответила Тилли, расправляя шелковые розочки на вороте платья. - Кто говорит?

- Это некий Руфус. На тебя большой спрос, дорогая.

- Да, это так. Что случилось?

Звонкий, хорошо поставленный голос Руфуса, в котором чувствовалось беспокойство, нарушил мирную тишину солнечного утра.

- Тилли, прости, что отрываю тебя от дел, но мне нужно срочно поговорить с тобой. Случилось нечто ужасное, просто кошмар. Мы с Манго провели целую ночь с Оливером. Он говорит… он говорит, что не хочет жениться. Манго пришла в голову мысль позвонить тебе. Тилли, скажи, что нам делать?

Сюзи. Восемь часов утра

Сюзи любила просыпаться. Будучи в ладу сама с собой, она с радостью встречала новый день. Лежа в постели, она планировала на день дела, которые ей предстояло сделать, встречи с людьми, которых она хотела повидать.

Она обычно лежала, улыбаясь, настраивая себя на хорошее настроение, как учил ее тренер, затем наливала в чашку из стоящего на прикроватной тумбочке термоса горячей воды, добавляла туда два ломтика лимона и, облокотившись, пила ее мелкими глоточками. Покончив с этой процедурой, она вставала, надевала купальник, теплый тренировочный костюм и кроссовки и, выбежав на улицу, садилась в стоящий у дома «мерседес» серебристого цвета.

Она жила с мужем и двумя детьми - Эннабел семнадцати лет и Томом пятнадцати - в необыкновенно красивом доме на Чисвик-Молл, расположенном неподалеку от Спортивного центра, где она обычно плавала в бассейне. Сюзи возвращалась домой, принимала ванну и к семи тридцати была готова выслушивать бесконечные жалобы Эннабел, что ее будильник опять не звонил, что у нее болит голова (желудок, спина), что кто-то взял ее колготки, что прыщ на подбородке стал еще больше, и кряхтенье Тома, готовящего уроки за кухонным столом и пытающегося сделать за пятнадцать минут то, что требует по крайней мере двух часов усидчивой работы.

Когда дети наконец уходили в школу, Сюзи выпивала большую чашку крепкого чая с двумя кусочками сахара и поднималась наверх будить мужа. Нежно его целуя, она сообщала ему, что ванная наполняется.

Сюзи была необыкновенно внимательной к мужу, восполняя своей нежностью отсутствие любви. Она сделала его счастливым, а он взамен дал ей все блага жизни, что, по ее мнению, было вполне справедливо. То, что все эти двадцать девять лет замужества у нее была любовная связь с другим мужчиной, совершенно ее не беспокоило. Угрызения совести не терзали ее. О ее связи никто не знал, а внешне все выглядело респектабельно. Ее жизнь была спокойной и безоблачной.

Но сегодняшний день по целому ряду причин не был безоблачным. И пробуждение не было, как всегда, приятным, так как с самого начала дня ее голова была полна тревожных мыслей и воспоминаний. Сегодня ей не надо планировать свой день, так как все уже решено за нее, как, впрочем, и еще за двести девяносто девять человек, которые будут присутствовать на свадьбе Крессиды Форрест и Оливера Бергина. Сегодня не будет бассейна и привычной приятной суетни, которая отвлекла бы ее от тревожных мыслей, а впереди ее еще ждет телефонный звонок. Она в который раз пожалела, что не настояла на своем, чтобы приехать на свадьбу сегодня утром, а не оставаться ночевать у Бомонов, соседей Форрестов. Сумей она настоять, то чувствовала бы себя гораздо лучше и избежала бы многих проблем. Но Алистер посчитал, что им лучше начинать день здесь, а не тащиться все утро по забитой машинами дороге. Эннабел боялась измять в автомобиле свое нарядное платье, а Том сказал, что уж коль скоро его вынуждают ехать на эту дурацкую свадьбу, то он хоть поиграет там в теннис. Слава Богу, что их старшая дочь Люси сейчас в Нью-Йорке, а то было бы еще одно мнение.